А утром следующего дня мы услышали в «Петербургской панораме» по курковскому радио, что когда мы общались накануне в три часа дня, в Василиваныча стреляли.
— Я разговаривал с Тарановым около пол овины второго!
— К черту! Не он же сам, наверное! Суки! Позвони этим скотам и скажи, что через три дня в моем еженедельнике они прочтут много познавательного!
— Давай! Верно! Вот разве если Корнев вернется, объяснит…
— Да это ж все с его санкции!
Возразить нечего! Я промолчал. Так мы и расстались с Гарриком у пресс-центра ГУВД, где «один знакомый дядька» Алферова сообщил нам массу интересного. Даже — «только пока не для печати, мужики» — такую любопытную деталь, что и в Шамиля, «и в Ва-силиваныча стреляли из одного оружия.
— Очень специфического. Вот этого я рас крыть вам пока не могу, но пули в обоих случаях найдены, стандартный девятый калибр, от «Макарова», а следы на пулях настолько характерны, что наши эксперты-трассологи… только не надо думать, что они изучают «трассы», нет, трассология — наука о следах, кхэ-кхэ… короче, эксперты дали уверенное заключение: оружие одно и то же. И еще. Его подстрелили недалеко отсюда, а телохранитель Корнева вышел из Большого дома в два часа дня… Ваш коллега просто герой!
Теперь я и сам склонялся к подобной характеристике. А я еще вчера обзывал его по-всякому! А он! Сохранить самообладание настолько, чтоб самому отыскать пулю, которой тебя продырявили, зажимая рукой рану в предплечье, — это очень похоже на героизм. И очень не похоже на Василиваныча. Он-таки остался в живых, герой!
Я зашел в «МДМ-банк» на Захарьевской, насмешил там всех, продав последний червонец баксов, и, пообедав в кафешке на нечетной стороне Литейного недалеко от Большого дома, пешком двинулся к метро. Что-то неопределенное не давало мне покоя, что-то беспокоило…
Только не подумайте, что я не верю в героизм, чувство долга и благородство человеческой души. Такое мнение может сложиться. Красавица-компьютерщица одного крупного питерского издательства, с которой я не перекинулся и десятком слов, заявила мне как-то, что я «очень язвительный тип». «Хэ-хэ!» — возразил я ей на это обвинение, но так и не стал уточнять, что все это наносное, что на самом-то деле я верую в изначальную чистоту и людскую безгрешность, хоть это несколько и не согласуется с догматической точкой зрения [на этот вопрос]. В любом случае, изначальная греховность снимается крещением, грубо-то говоря…
Просто иногда я имею дерзость подозревать.
