Откуда-то из-за ущелья доносился тоскливый вой вот этих самых вульфов. Но не сказочных, а самых обычных. Да и само ущелье в некоторой степени способствовало…
Впрочем, «в некоторой степени» – это, пожалуй, весьма скромно. Именно само ущелье и являлось основным генератором той мистической жути, что заползала в душу любого чужака, посмевшего приблизиться к его границам.
Сарпинское ущелье – это длинный и широченный котлован, некогда проделанный вулканической лавой в умирающем хребте и благоустроенный умелыми руками многих поколений чеченских контрабандистов. Здесь при определённом навыке и сноровке можно исхитриться проехать даже на средней проходимости автомобиле, несмотря на кажущуюся неприступность и непроходимость: входы в ущелье с обеих сторон обильно заросли кустарником и прикрыты от назойливого взгляда нагромождением валунов. В разное время различные товарищи пытались организовать контроль за ущельем, но попытки эти всякий раз заканчивались полным фиаско. Дело в том, что и с той, и с этой стороны к ущелью вплотную подходит лесной массив, состоящий из огромных раскидистых дубов и буков, что напрочь исключает возможность организовать не то что разведку на дальних подступах к блокпосту или заставе, а даже элементарные меры собственной безопасности. Проще говоря, здесь ещё в первую РЧВ неоднократно вырезали блокпосты и заставы – под корень. Нападавшим «духам» было нетрудно нанести сокрушительный удар, подкравшись к заставе вплотную, и раствориться в лесу, где им знакома каждая тропка. Вооружившись печальным примером предшественников, представители войск и правоохранительных органов прекратили бесплодные попытки взять под контроль ущелье и ограничились лишь регулярным бомбометанием и периодическими наездами – рейдами в составе сводных отрядов местных сил правопорядка. Но это было, повторяю, в незапамятные времена – ещё до окончания первой кавказской войны 1994—1996 гг. А после той войны сюда вообще никто соваться не смеет, кроме местных товарищей, посвящённых в тайны леса, напичканного минными заграждениями. Заур – как раз один из этих местных, знает здесь каждую тропку. Без него до ущелья просто не добрались бы, подорвались бы где-нибудь в лесу, на полдороге. Но теперь и Вася может считаться местным. У него фотографическая память: если где прошёл, на всю жизнь запоминает.
Про ущелье это рассказывают всякие небылицы. Будто бы тут какие-то злобные духи обитают. Прошу не путать, не «духи», которые боевики, а некие иррациональные субстанции, не имеющие научного объяснения. Видеосъемок и иных доказательств никто не предъявлял, и вообще это всего лишь байки местных крестьян и солдат, которым довелось нести службу неподалёку. Но, глядя на это мрачное местечко, даже такой невпечатлительный товарищ, как Петрушин, готов был поверить в эти байки.
