Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика | страница 43



Это был мой первый и последний сеанс с психоаналитиком, и я отомстил, когда снял сцену, в которой Фрейд занимается психоанализом собаки в «Императорском вальсе», и в фильме «Зуд седьмого года» — помните сцену, в которой заносчивый психоаналитик доктор Брубейкер умоляет редактора напечатать его статью?..

— Он пожал тебе руку? — спросила Мэрилин.

— Нет.

— Просто выставил тебя?

— Выставил — и все. Я показал ему визитную карточку. «Вы господин Вильдер? Из «Штунде»? Вон, господин Вильдер из «Штунде». Да, дверь там».

Нью-Йорк, отель «Гладстон»,

Пятьдесят вторая Восточная улица

март 1955 года

На вершине своей голливудской славы Мэрилин покинула город мечты ради Нью-Йорка. Она намеренно избавлялась от всего, что знала о себе самой, как будто желая вновь начать с нуля. Она слишком хорошо знала Лос-Анджелес, и город слишком хорошо знал ее. Быть Мэрилин Монро в городе ангелов — эта работа стала круглосуточной, заставляя трудиться не только на площадках, но и в общественных местах, ресторанах, на многочисленных рекламных мероприятиях. На Манхэттене она могла раствориться в безвестности. Там она была никем. Могла спрятаться от себя самой. Она надевала бесформенный свитер, потертое пальто и без макияжа, в черных очках и завязанной под подбородком косынке инкогнито бродила по оживленным улицам.

На Манхэттене Мэрилин проводила жизнь между актерской студией, где посещала курс театрального мастерства, всегда занимая одно и то же место в последнем ряду, и диваном Маргарет Хохенберг — в этот период оживленной интеллектуальной жизни ее ум был полностью обращен к тайнам подсознания, как она, смеясь, говорила своему другу, писателю Трумену Капоте.

Они познакомились в 1950 году, когда Мэрилин снималась в «Асфальтовых джунглях» с Джоном Хьюстоном. Несмотря на все различия, писатель-гомосексуалист и актриса — символ женственности и объект сексуальных фантазий были страшно похожи. Она разделяла с ним невысказанное, тайное страдание в глубине своего существа. Та же покинутость в раннем детстве, то же насильственное вторжение взрослой сексуальности, то же самоубийственное злоупотребление наркотиками и сексом, те же страхи перед лицом сложностей искусства, та же паника во время успеха и в итоге физический упадок и смерть от передозировки медикаментов. В барах Лексингтон-авеню они пили коктейли из водки и джина, которые называли «Белые ангелы». Иногда Капоте видел на ней дурацкий черный парик, который она срывала в баре при встрече, крича: «Пока, чернушка! Здравствуй, Мэрилин!»