Ее голос прерывался, но она продолжала:
— Это напоминает мне два фильма, в которых я снялась десять лет назад. Никогда, ни раньше, ни потом, мне не было так плохо в роли. Михаил Чехов (в то время он был моим преподавателем) сказал: «Если ты продумаешь персонаж и проанализируешь его мысленно, то это не позволит тебе играть, не позволит превратиться в другого человека. Твой рациональный ум сделает тебя пассивной и отстраненной. Но если ты разовьешь воображение, если опустошишь себя, избавившись от собственного «я», и позволишь другой сущности овладеть тобой, то твое желание и твои чувства заставят тебя сыграть этого другого человека». Этого-то я и боялась: стать кем-то другим. — Мэрилин внезапно оживилась: — Это не вчера началось. Моим первым настоящим фильмом была «Схватка в ночи». Я умирала от страха, потому что мне предстояло работать вместе с Барбарой Стэнвик, звездой, и главное — с Фрицем Лангом, режиссером. Он прогнал Наташу Лайтесс с площадки, а я не могла играть, когда ее не было радом. А потом другой фильм — «Можно входить без стука». Как и сейчас с Кьюкором, меня рвало перед каждой сценой. Как и сейчас, в «Что-то должно рухнуть», я играла няню. Но меня тревожила не необходимость играть саму себя. На самом деле это была роль моей матери, моей невозможной матери. В то время я скрывала ее существование, я говорила, что она умерла, чтобы не признаваться в том, что она безумна. Только после этого фильма я смогла поместить ее в специальный пансион. Мои фильмы, во всяком случае некоторые из них, помогали мне выжить. Эта роль женщины, неспособной ухаживать за маленькой девочкой, позволила мне немного заняться моей матерью. На съемках я была больна оттого, что приходилось вновь переживать эти истории. Страх сцены — вот как это называют. Для меня это был не страх, а ужас. Кроме того, режиссера звали Бейкер. Как мою мать. Только не говорите доктору Фрейду, — бросила Мэрилин с приглушенным смешком. — Он презирал меня еще сильнее, чем Фриц Ланг. Мне было двадцать пять лет, и это была моя первая важная роль в драматическом фильме. Когда я прочла сценарий, то побежала к Наташе среди ночи, умирая от страха. Мы работали вместе, ощущая то надежду, то панику, целых два дня и две ночи. До сих пор помню, что говорила Нелл — моя героиня — мужчине, Ричарду Уайлдмарку: «Я буду всем, чем ты хочешь. Я буду твоей. Ты никогда не чувствовал, что если отпустишь человека, то пропадешь сам? Не будешь знать, куда пойти, у тебя не будет никого, кого бы ты мог поставить на это место».
