- Нет, тоже комедия.
- Ну, так не пойдет. Тогда все будет комедией.
- Ну ладно... А вот такое слово: карикатурист. Это уже не комедия, а?
- Трагедия! Великая трагедия!
- Ну, великая - это про тебя.
Как ни печально, такими дешевыми остротами обычно заканчивалась наша игра. Но, я гордился своим изобретением, самодовольно полагая, что ни в одном престижном салоне никогда не знали столь изящного развлечения.
Я придумал в то время еще одну игру, похожую - в антонимы. Антоним слова "черный" - "белый", но антоним "белого" - "красный", а для "красного" - "черный".
- Антоним к слову "цветок". - предлагал я Хорики.
Он кривил губы, думал вслух:
- М-мм... Есть такой ресторан: "Цветок и луна"... "Луна", может быть?
- Нет, не пойдет. Это синонимы. "Звезда" и "фиалка" тоже синонимы. Что, не согласен? Явные синонимы, никак не антонимы.
- А, нашел! "Пчела"!
- "Пчела"?
- А к слову "пион", например, - "муравей".
- Э, ты уже мыслишь сюжетами. Нечестно.
- Придумал, придумал! "Облака" - вот антоним к "цветку".
- "Облака" - антоним к "луне", а не к "цветку".
- А, ну да, точно. "Цветок сдувается ветром"[24]. Значит, "ветер" - антоним к "цветку".
- Неинтересно. Это из старинных осакских сказов. Отсюда, кстати, ясно, где ты родился.
- Нет, моя родина - Бива.
- Ну, тем более... Антоним к слову "цветок" - это... Ну, в общем, надо найти то, что дальше всего отстоит от цветка.
- Вот поэтому я и... Стой-ка, погоди...
- А "Женщина"!
- Ладно. А синоним к "женщине"?
- "Потроха".
- Ну-у, ты, брат, не поэт... Ладно. Антоним к "потрохам"?
- "Коровье молоко".
- Это уже любопытно. Так, давай еще в том же духе. "Позор". Антоним к словам "позор", "стыд"?
- "Бесстыдство". "Модный художник-карикатурист, автор комиксов Дзеси Икита".
- A Macao Хорики - что?
Стоп. Дальше уже не до шуток. Подступил хмель - тот, особый, от дешевого низкосортного сакэ, когда кажется, что голова набита осколками стекла и на душе противно.
- Болтай, да знай меру. Меня хоть не сажали в кутузку, уж этого позора, в отличие от тебя, я не знаю.
Я обомлел. Значит, в душе Хорики не считает меня человеком, видит во мне только жалкого самоубийцу, которому не удалось умереть, значит, он видит во мне кретина, не ведающего стыда, я в его глазах - живой труп?! И нужен я ему исключительно для его собственных удовольствий? На этом, значит, зиждется наша "дружба"? Само собой разумеется, мысли далеко не радостные... Но ведь в том, каким он видит меня, есть свой резон: всю жизнь я жил как ребенок, недостойный дорасти до человека, так что презрение Хорики справедливо... Помолчав немного, я невинным тоном спросил:
