Таниэль задумался, видел ли кто-нибудь такое искреннее смятение на лице фельдмаршала. И увидит ли снова.
Он оперся на ружье, сдерживая кривую усмешку. Почему это так заботит Тамаса? Ведь Влора была не его невестой.
– Это продолжалось последние несколько месяцев, если верить слухам. Одному молодому аристократу заплатили, чтобы он ее обольстил. Он согласился. Не столько из-за денег, сколько ради острых ощущений.
– Заплатили? – прищурился Тамас.
– Интриги. Мелкая месть. Несомненно, все подготовил какой-нибудь богатый аристократ.
Таниэль не стремился узнать, кем был злоумышленник, но сомневаться не приходилось. Аристократы ненавидели Тамаса. Фельдмаршал вышел из низов и использовал свое влияние на короля, чтобы воспрепятствовать покупке офицерских чинов в армии. Только достойные получали повышение. Такая политика бросала вызов традиции, но также сделала армию Адро одной из самых сильных в Девятиземье. Аристократы слишком боялись Тамаса, чтобы открыто выступить против него. Но они не упускали ни единого способа навредить ему – даже через сына.
– Этой ночью я арестовал половину всех дворян Адро. – Тамас стиснул зубы. – Их ожидает гильотина, как и короля. Я узнаю, кто заплатил эти деньги, а потом…
Таниэль почувствовал внезапную усталость. Провести больше года на чужой войне, затем еще несколько месяцев в дороге, и все лишь затем, чтобы дома застать предательство и дворцовый переворот. Его гнев испарился. Он высыпал на ладонь полоску пороха и вдохнул ее.
– Гильотины будет достаточно. Прибереги своих людей для других дел.
И свой гнев, хотя, видит Кресимир, у тебя его хватает с избытком. Ни капли жалости. Даже к собственному сыну, так подло преданному.
– Я должен увидеться с ней. – Тамас провел рукой по глазам.
– Она вольна делать все, что захочет, – с усмешкой возразил Таниэль.
– А как же свадьба?
– Я прибил ее кольцо к груди этого мерзавца. Использовав вместо гвоздя его же собственную шпагу.
Сабон возвратился в сопровождении двух сомнительного вида личностей, которым, судя по измятой одежде, довелось провести ночь либо в седле, либо на скамье в таверне. Первым был долговязый мужчина с лысиной на макушке, хотя едва ли ему исполнилось больше тридцати. На широком ремне, прикрывавшем весь живот, висели четыре клинка и три пистолета разной формы и размера. Он носил перчатки Избранного, но не белые с цветными рунами, а темно-синие с золотыми. Это был Убийца Магии – Избранный, который отказался от своих врожденных способностей, чтобы уничтожать магию по чужому приказу.
