Однако вскоре воспитательнице пришлось переключить внимание на остальных детей. Оставшись без присмотра, они рассеялись по парку, причем большая часть, особенно мальчишки, бросились покорять танки и катюши — памятники Великой отечественной войне, а внимание некоторых привлек Вечный огонь.
Олечка, обрадованная появлению Миры, перестала плакать и вскоре присоединилась к остальным детям.
— Здравствуй, Мира! Я так рад тебя видеть вновь.
Девушке показалось, что Александр говорит это так, будто они заранее договорились о встрече.
— Здравствуй… — Мира изо всех сил пыталась сосредоточиться на разговоре, но не могла. Перед глазами стоял другой образ: Александр, подхвативший на руки испуганную девочку, и черный корпус Фольксвагена в неумолимой близости от них обоих. Что, если бы трагедия все‑таки произошла? Как смогла бы она жить с этим, что сказала бы Вере?
— Это было жутко, — прошептала девушка, непроизвольно ища взглядом Олю среди играющих детей.
— Все хорошо, — голос Александра звучал почти завораживающе, и в этот момент Мира видела лишь его карие глаза, в которых отражались последние отблески заходящего солнца. Он положил руки ей на плечи, и она не сделала попытки освободиться, ощущая через одежду тепло прикосновения.
— В мире происходит не так много непоправимого. А все остальное не заслуживает того, чтобы об этом беспокоиться.
— Как вы здесь оказались? — Мира не смогла удержаться от вопроса, который занимал ее с того самого момента, когда увидела его сегодня.
— Я возвращался с работы, — он говорил таким спокойным мягким тоном, что собственные слова показались Мире слишком резкими. — Я почти каждый день прохожу мимо — живу неподалеку — и дети меня запомнили.
— Они тебя очень любят.
— Это взаимно. Ты пришла за Олей? — поинтересовался Александр.
— А ты знаешь имена всех детей в группе? — вопросом на вопрос ответила Мира. Подарив Александру очаровательную лукавую улыбку, девушка осторожно убрала его руки со своих плеч.
— Только некоторых.
— Да, я пришла за Олей, — призналась Мира.
— Она твоя сестра?.. — продолжал расспрашивать Александр с таким невинным любопытством, что не ответить на вопрос было бы по меньшей мере грубо.
— Сестра или… Какие еще есть варианты? Может быть, дочь? Сам знаешь, девушки разные бывают… — Александр не поддавался на провокации, а потому подразнить его было для Миры делом чести. Впрочем, свои слова она скрашивала милой улыбкой: меньше всего на свете ей хотелось обидеть его.
