На столе вместо скатерти была расстелена газета месячной давности. 17 октября 1943 года — тот самый страшный день, когда фашисты окружили деревню, отрезав как солдат, так и местных жителей от всего окружающего мира.
У печи проворно сновала невысокая русоволосая женщина лет сорока. Вид у нее был усталый и измученный, а плечи сгорбились под тяжестью забот и тревог. На лбу залегли глубокие морщины, но голубые глаза, так же, как и в дни покоя и благоденствия, излучали мягкий свет.
Внезапно тяжелая деревянная дверь скрипнула, и женщина вздрогнула от неожиданности. Резко обернувшись, она увидела на пороге молодого солдата. Шинель перепачкана грязью, голова непокрыта, волосы всклокочены, все лицо в копоти. Но юноша ласково улыбнулся, и от сердца сразу отлегло:
— Вот я и дома, родная!
— Слава тебе, Господи! Все обошлось, — пробормотала женщина. На глазах ее выступили слезы.
— Ну что ты? Что ты? Не плачь! — уговаривал ее солдат, крепко прижимая к себе и целуя в лоб. — Как же могло быть иначе?
— Как же ты без шапки? — шептала женщина, ласково гладя юношу по волосам. — Зори‑то нынче холодные.
Тот неопределенно пожал плечами, прошептав:
«Хорошо, что голова моя не осталась там же, где и шапка».
— Садись, дружок, отдохни. Устал, небось, с дороги. Я тебя сейчас чаем напою. А ты пока расскажи, как все было.
— Да что тут рассказывать? Мы потеряли троих, — он перечислил фамилии. — И будь я проклят, если собранные нами разведданные того стоят.
— А Артем жив?
— Да, с ним все в порядке. Сейчас только доложит полковнику и придет сюда.
— И то хорошо. Я ведь за вас двоих молилась: сначала за тебя, потом за него.
— Лучше бы наоборот: сначала за него, потом за меня, — с улыбкой поправил молодой солдат. — Он рисковал сильнее, чем я. А вот и он сам, легок на помине, — добавил он. — Заходи, друг, посиди с нами.
Артема не пришлось долго упрашивать. Это был молодой человек, лишь немного старше своего товарища, судя по погонам, в звании младшего лейтенанта.
— Как приятно снова оказаться дома! — произнес он, входя. — Вот и свиделись, — обратился он к женщине. — Здравствуй, Маша! Ну, как ты тут без нас? — добавил Артем, обнимая ее.
— Да, помаленьку… И почему меня все тут называют Марией? Это же не мое настоящее имя.
— Возможно, потому, что так звали мать Иисуса, — с улыбкой произнес солдат.
— Ну, что ты такое говоришь?.. — смутилась Мария. — Это же богохульство!
— Это правда. Ты просто святая! — ласково произнес юноша, коснувшись ее щеки.
