— Западная долгота. Чучелко, тебя чему в школе учили?
— Сам хорош, ты вчера через что жизнь написал? Жи-ши пиши с Ы, блин.
Двое смотрят на чёрное небо, в котором не видно звёзд. Звёзды можно увидеть только через телескоп — редкие блендочки в темноте неба…
— Слушай, а я помню, как звёзды видны были… красиво так…
— Я тоже помню. Маленький был, отец мне показывал. Это Сириус, это Альтаир… потом отец ушёл, я у матери всё просил, покажи звёзды… она как заорёт, на работе завал, ты ещё со своими звёздами…
— А куда отец ушёл?
— А то сама не знаешь… фифу нашёл себе какую-то… и ушёл…
Машина бьётся во что-то плотное, мягкое, что-то плотное летит кувырком.
Жму сам не знаю, на что, запорожец тормозит, швыряет меня мордой на стекло.
Старик давится последним хрипом, затихает.
Кое-как выбираюсь из машины, спотыкаюсь обо что-то под колёсами. Так и есть, девка какая-то, что она вообще делала на трассе? Известно что, будто я сам не знаю, зачем девки на трассе стоят. Прижимаю пальцы к горлу, мертва.
Чёрт…
Я жду.
Мысленно прошу прощения у них обоих, хорошие были люди, да и то сказать, плохих людей не бывает, если так копнуть поглубже. У старика, поди, дети-внуки остались, а то и жена, старик, поди, всю жизнь на заводе где-нибудь отпахал, теперь по рыбалкам хаживал… Девчонка тоже хорошая… м-м-м… потому что хорошая. У неё ребёнок маленький остался, не иначе, это она из-за него здесь у обочины стояла, потому что деньги нужны, а от государства нашего хрен дождёшься… И от папаши непутёвого тоже хрен дождёшься, уехал, только его и видели…
Мысленно объясняю им. Я не для себя. Дочка у меня, Ласточка. Ага, тёща окаянная её Катей назвать хотела, мамаша окаянная тёще поддакивает, а я как отрезал — задолбали эти маши-даши-каши, пусть будет Ласточка.
Так вот я не себе. Я Ласточке. Чтобы дышать могла. Мне для неё больше ничего не надо, остальное приложится, главное, чтобы дышать могла…
Смотрю в небо, настраиваю плохонький телескоп.
Жду.
— Здесь.
— Да что здесь, он сто раз смотался уже!
— Далеко не уйдёт.
— С чего ты решила?
— Смотри, вон тачка его, в дерево врезалась. Куда он на своих двоих ухромает?
— А если подвезёт кто?
— Кто его тут в четыре утра подвезёт?!
Только бы не пропустить.
Больно сжимается сердце, а вдруг уже прощёлкал, уже упала, а я не заметил…
Нет. Вон, крохотная звёздочка срывается с небосвода, катится вниз.
Загадываю. Ласточка. Ласточка. Чтобы дышала. Сама. Чтобы не давилась собственными лёгкими. Чтобы дышала. Чтобы мамаша её окаянная. Нет, про мамашу не надо, ушла и ушла, хрен с ней…
