Раз в неделю — как совершеннолетний — он заходил в «Джанг», а когда не оставалось сил, посылал деньги — сто кредо за танец и сто за букет лучших, пышных и благородных оранжерейных роз, какие можно найти на Тау. Алекс не знал, что Роза любила живой жасмин в покрытых закатной росой садах и простые полевые цветы — друзья твердили, что важна роскошь, цена подарка… Танцовщица уже улыбалась ему, как знакомому, видя за столиком — может чуть-чуть теплее, чем остальным — или кадету хотелось так думать.
Перед вылетом он тайно посоветовался с врачами, разработал по графику схему приёма стимуляторов, транков, адаптогенов. Старый медик назвал его идиотом — с такой расшатанной вестибуляркой, с такой аллергией на космос вообще нельзя летать. Алекс прищурился — он белый человек, будущий капитан корабля. Для него не существует слова «нельзя». Он должен — и точка. Должен выполнить волю отца. Наставники не заметили ни странного груза, ни свинцовой бледности выпускника. Он поднялся на борт так же легко, как и другие кадеты, так же пристально смотрел на огромные звёзды в иллюминаторах, так же молниеносно бегал пальцами по пульту управления, так же смешно болтал ногами в первый час невесомости. И никому не рассказывал, как все сорок ночей просыпался от давящего кошмара — будто стены каюты медленно, неудержимо смыкаются, собираясь его раздавить. Не помогали ни лекарства, ни упражнения — только успокоительное мерное урчание рыже-белого корабельного кота. Случалось, кадет до рассвета сидел на койке, медленно гладя пушистую тёплую спинку, почёсывая нежную шейку всеобщему любимцу. И плевал на насмешки сокурсников.
Как один из тройки лучших выпускников, Алекс сажал корабль. И посадил безупречно — сорок пять сантиметров отклонения от мишени, ни единой помарки, все двигатели сработали, у мальчишек ни синяка. Тут же, в ангаре взлётного поля директор Академии раздал им фуражки с серебристым околышем, значки выпускников и своими руками срезал замки с оружия. Алекс протянул ему фамильный кортик, директор покачал головой. Но спорить не приходилось — хилый мальчик стал офицером. У Алекса был корабль, он мог летать — с трудом, на лекарствах, но мог. У него был дом. Были верные слуги. Были деньги — не слишком много, но были. Он стал белым — настоящим белым человеком, как отец. Оставался последний шаг — чтобы его — его собственная! — мечта сбылась.
…В клубе «Джанг» было почти что пусто — вечер едва начинался. Запахи с кухни ещё не перебило тяжёлым духом человеческих тел, навязчивого парфюма, табака и желаний. У гардероба ссорилась парочка, охранник что-то грозно шептал в комм, смуглый администратор с поклоном встречал гостей. Он расплылся в улыбке, приветствуя царственно щедрого юного лейтенанта:
