— Не работает мобильный. Этот номер — единственный из доступных.
Коул взялся за телефон.
— Сейчас посмотрим, что у нас получится.
Коул набрал номер и долго слушал гудки.
— Нет ответа. Двадцать гудков — и все впустую. Обычно это означает, что телефон отключен.
— Можешь узнать адрес? — спросил Пайк.
Чтобы раздобыть адрес, Коулу понадобилось два звонка и двенадцать минут. Номер принадлежал компании «Даймонд рекламейшнс» из Лейк-Вью-Террас в долине Сан-Фернандо.
— Все сходится: Лейк-Вью — это у подножия гор, недалеко от Анджелес-Крест. В горах мобильная связь паршивая, остается только пользоваться стационарными линиями.
— Неплохо для начала, — одобрил Пайк. — Может, стоит сгонять в Лейк-Вью?
Коул затолкал бумаги обратно в пакет.
— А я, пожалуй, поищу Рину и Янни. Слишком уж много несостыковок…
Внезапно они услышали, как снаружи хлопнула калитка, Пайк поспешил к двери и остановился, увидев приближающуюся Рину. На ее плече висела сумка, к себе Рина прижимала пакет.
— Ну, нашли что-нибудь? — спросила она.
— Где Янни?
Рина поморщилась и прошла мимо Пайка. Ставя пакет на стол, она объяснила:
— Янни приходится зарабатывать себе на хлеб. Ему не дают отпуска на поиски украденных детей.
— Где ты была? — спросил Коул.
Рина вывалила из пакета свежевыстиранную одежду.
— Ходила в прачечную. Моя одежда провоняла.
— Знаешь Эмиля Гребнера? — спросил Пайк.
— Само собой. У него огромный дом на холмах, для вечеринок он заказывает девушек. Любит только сербок — им он доверяет. Там Михаил и увидел меня впервые. А что такое?
— Гребнер сказал, что отец ребенка — Милош Якович, — сообщил Пайк, пристально следя за лицом Рины.
Между ее бровями прорезались морщины, она несколько раз пыталась заговорить, но словно не могла подобрать слова. Беспомощно взглянув на Коула, который наблюдал за ней так же пристально, как Пайк, она наконец выпалила:
— Гребнер врет. Зачем он так сказал?
— Гребнер уверен, что это правда, — возразил Пайк. — Дарко и Якович враждуют из-за нелегального оружия. Автоматов. Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Я знаю, что Михаил терпеть старика не может, вот и все. Но почему Гребнер не сказал, что отец ребенка — Михаил?
— Потому что так объяснил ему сам Михаил. Так, значит, отец твоего сына — Якович?
Рина вскинула голову, уставившись на Пайка.
— Бред! Настоящий отец — Михаил, а старика я в глаза не видела. Я мать. Петар мой ребенок.
— У меня голова идет кругом, — нахмурился Коул.
Рина пропустила его слова мимо ушей.
