Что сестра брату милому,
Брату милому, родимому,
Одиноку ясну соколу,
Николаю сударь Ѳедоровичу,
Катерина, сударь, Ѳедоровна
Жалобилась и плакала:
«Ужь ты братецъ, ты братецъ мой,
Удалой добрый молодецъ!
Поступико-ея, свѣтъ родной,
По столовой новой горницѣ,
Что по свѣтлой свѣтлицѣ
Со родителя батюшки
До Ѳедора Ивановича,
Да сударыни-матушки,
Да Агафьи Матвевны свѣтъ!
Ужь ты братецъ, ты братецъ мой,
Удалой добрый молодецъ!
Унимай, разговаривай
Милосердаго батюшка
И сударыню матушку:
Зачѣмъ рано воскручинилися
На меня молодешеньку,
На мою буйну голову,
На природну трубчату косу,
Дорогу на дѣвью красоту!
Не кладу я судьбы-жалобы
На родителя-батюшка,
На сударыню-матушку;
Я кладу судьбу-жалобу,
Что на сватью, на большую,
На лукавую, вилявую,
На змѣю семиглавую,
Семиглавую, семихвостую:
Чтобъ тебѣ, сватьюшка,
Сыновей бы тѣ разбойниковъ,
Дочерей посидѣлочекъ!
Не прогнѣвайся, сватьюшка,
За великую выслугу,
Что пожаловала-высватала
Нашу милую подруженьку,
Нашу милую, любимую Катерину Ѳедоровну.
Какъ ходила-подхаживала
Не путемъ, не дорогою,
А все улками, заулками,
Все тропами собачьими,
Все ходила почастешенько,
Говорила помалешенько,
Говорила, все обманывала,
Чужу сторону выхваливала:
Какъ чужая, дальня сторона
Она сахаромъ насѣяна,
Она медомъ поливаная,
Виноградомъ гороженая,
Да тафтою покрывала!
Я сама про то вѣдаю,
Молода догадалася,
Что чужа дальняя сторона,
Я чужа незнакомая:
Она горемъ насѣяная,
И слезами поливаная,
И тоскою покрываная,
И печаль зараженная».
