Аделаида молча слушала и, когда сестра кончила, спокойно сказала:
— Все это имело бы значение, если б ты была на моем месте, но для меня это не доводы.
Кровь бросилась в лицо графине Марте при этих невинных словах, в которых ей почувствовался укор; но она слишком убедилась в чистоте сестры, чтобы в чем-нибудь позволить себе обвинить ее, и, с грустью удостоверившись, что самый сильный из ее доводов провалился, она с тем большим жаром перешла к другим.
— Ну, положим, это не для вас; но подумайте о его семье: такая мать! И такая сестра! Ведь вы видели их, вы помните, что это за впечатление, вы же сами говорили, что ужасно было бы, если б кто-нибудь заставил вас хоть раз в месяц принимать таких людей, а тут вы поедете жить с ними!
— И напрасно: не следует никогда судить людей по одному первому впечатлению.
— Нет, сестра, одумайтесь, ведь вы даже не знаете, что говорят о них.
— Ах, Марта, да не все ли равно, что говорят.
— Да, все равно, когда неправда; а когда правда…
— Ну а если даже и правда, ведь я за него выхожу, а не за них.
— За него! За него! Да ведь это еще в десять раз… — Она закрыла лицо руками. — Аделаида, — сказала она, напрасно стараясь совладать с собой, — Аделаида, уверены ли вы в том, что он вас любит?
Она с ангельской улыбкой только повела плечом.
— Да вам так кажется! Отчего же никогда никто прежде, когда вы были молоды… отчего теперь, так, вдруг?
— Да я не знаю, Марта, отчего я в доме до сих пор оставалась в тени.
— Как — в тени! Что вы хотите сказать? Вы меня упрекаете в том, что…
— Нет, нет, Марта, пожалуйста, только этого не думай, это было бы неблагодарно. Я никогда тебя не упрекала; все, что ты делаешь, и справедливо, и так и нужно; только я всегда думала, что я ничего сама по себе, а теперь я увидела, что и я могу иметь какую-нибудь цену.
— И прекрасно; но зачем же это он, зачем такой выбор?
— Потому что он меня любит.
— А вы? — Аделаида потупила глаза. — Неужели он вам нравится?
— Разве он может не нравиться?
— Но вам, вам!
— Почему же нет?
— Да он Борниш!
— Я тебя не понимаю, Марта. — И правда, что своими возгласами она рассеяла всю логическую связь своих доводов. — Я тебя не понимаю: что ты имеешь против него?
Старшая графиня молча уставилась глазами в пол и руками теребила свой платок.
— Что ты имеешь против него? — повторила Аделаида. — Ведь ничего, ровно ничего.
Графиня Марта подняла голову и, как бы хватаясь за последнее средство, с заклинаниями произнесла:
