Вот как? Слышала бы это моя мама, которая вечно стонала из-за его лени… Я растормошила Артура. Попыталась заставить его причесаться. Напрасный труд. Тогда я начала ему советовать, как себя вести у папы, — вежливо улыбаться, быть милым. Говорить громко и отчетливо: французский Глории далек от совершенства…
— Если хочешь, чтобы все хорошо прошло, ты тоже должен постараться!
Подросток вытаращил глаза: какая здесь может быть связь? Что же мне делать? Начать восстанавливать события, пуститься в объяснения? Я слишком устала. Да и такси уже приехало…
Глория была недовольна, я заметила это сразу. Она швырнула на стол блюдо с помидорами и моцареллой так, словно хотела его расколоть. Без единого слова. Папа долго распространялся на все мыслимые и немыслимые темы, короче, пел соловьем. Волшебное побережье Хорватии! Чудесные города! А жители! А правительство! Наконец, утомленный своим монологом, спросил:
— Ну, а с учебой все в порядке, сынок?
Я подхватила на лету:
— Артур как раз хочет поговорить с тобой насчет следующего учебного года, правда, Артур?
Напряжение достигло высшей точки. Глория зажала в зубах листик базилика.
— Да, пап, мне осточертел Лондон, можно, я с тобой буду жить?
Мисс Колумбия едва не задохнулась от возмущения. И грянул взрыв! Черт подери! Лео Манжен воображает, что она согласится посадить себе на шею его парня? Да они еще даже не поженились! Вся его так называемая семейка издевается над ней, что ли?
28 АВГУСТА, ПОНЕДЕЛЬНИК
Проводила Артура на «Евростар» с Северного вокзала. У него в глазах стояли слезы. Он это тщательно скрывал. Я тоже вдруг чуть было не заплакала. Это было смешно и трагично. Отрочество — страшно страшный период. Уж мое-то было невеселым, но у Артура, мне кажется, еще хуже. Зачем заводить детей, а потом такие шутки с ними выкидывать? Артур запутался, он ищет самого себя, а у его родителей есть дела поважнее, чем помогать ему в этом. Я ему сказала:
— Приезжай ко мне, когда захочешь…
Приедет? Вряд ли. Я в его глазах никто, большого значения не имею. И не мать ему… И не совсем сестра… Кстати, Машар сегодня вернулся из отпуска. Один. Сияющий. Проверил, как идут дела. Ничего страшного не обнаружил. Весьма одобрил «Деоминт». Снимать предлагает в Эрменонвилле. Всяк сверчок знай свой шесток.
— А Мари-Анник когда возвращается? — спросила я очень естественным тоном (по крайней мере, мне так показалось).
— Я… я не знаю, — запинаясь, произнес он очень неестественным тоном.
