Улыбка его была улыбкой сообщника, она означала: «Видите? Я веду с вами откровенную игру. Вы и я, мы принадлежим к одному миру, миру умных, просвещенных людей, которые обязаны говорить друг другу правду, даже если эта правда и неприятна для одного из нас. Людям умным и просвещенным не пристало заниматься пустой болтовней».
— В таком случае, — сказал Башир, — я выхожу из игры. Вы для меня слишком сильные противники.
— Гм! — произнес Делеклюз.
Он прикурил новую сигарету от той, что держал в руке.
— Боюсь, что это как… постойте, как его зовут, этого оратора, что говорил о пари?.. Да вы знаете его, это по вашей части…
Делеклюз прекрасно знал, что это Паскаль, но еще со школьных времен он сохранил привычку кокетничать, делая вид, будто не знает великих, произведения которых изучал.
В углу комнаты, где тлел огонь их сигарет, казалось, слышался голос Смины: «Не вздумай доказывать, что ты прав, не пытайся умничать».
И так как Башир молчал, лейтенант произнес:
— Во всяком случае, я всегда буду рад принять вас здесь, когда вам будет угодно.
Башир направился к двери. Лейтенант тоже встал.
— Быть может, вам понадобятся карточки — для вас или для вашей семьи. Так вы не стесняйтесь… скажите Белаиду или мне.
Башир о них забыл.
— Кстати, — добавил лейтенант, — вот пропуск на случай, если вы встретите наш патруль: комендантский час начался полчаса назад.
Дороги были пустынны, молчание ночи усиливало шум шагов Башира по земле и по камням. На площади Ду-Целнин две летучие мыши, преследуя друг друга, ударялись о стены, и в лунном свете их тяжелый, неуклюжий полет походил на танец. То была словно прогулка по улицам заколдованного города, прогулка синей умиротворенной ночью, вдали от войны, вдали от жизни. Башир остановился полюбоваться сиреневой горой, прилепившейся к небу.
— Что, красиво?
Башир вздрогнул, он не заметил Белаида, притаившегося в тени, но голос был его.
— Я ждал тебя.
— Разве тебе не нужно идти домой, ведь комендантский час уже начался? — сказал Башир.
— Нет, я могу не соблюдать комендантский час. Моханд Саид и я, двое юродивых деревни.
Он засмеялся.
— Что тебе сказал лейтенант?
— Чтоб я попросил у тебя карточки на муку.
— И все?
— Он говорил мне о тебе много хорошего.
— Это мой друг. Ты по крайней мере откровенен.
— А что? Я говорю это другим. Не понимаю, почему бы мне скрывать это от брата?
— Тебе не стыдно?
Смех Белаида показался Баширу неискренним.
— Стыдно? А за что? Ах да! За то, что я дружу с ирумьенами. Что ж ты хочешь? Я как ты, мне хорошо только с ними.
