— Это я, — сказал он. — Мне хотелось проститься с тобою, Менаш. А кто тут еще?
— Здравствуй, Уали. Со мной Ибрагим.
Уали отвел Менаша в сторону.
— Я хотел узнать, — продолжал он, — отказался ли мой друг Меддур от своего подлого намерения.
— Отказался, и я очень благодарен тебе за это.
— Только в этом мне и хотелось убедиться. Помни, Менаш, что во мне ты всегда найдешь преданного друга и, пока жандармы не сцапают меня, а случится это не так-то скоро, — добавил он, смеясь, — ты можешь обращаться ко мне с любой просьбой.
— Да поможет тебе аллах, — ответил Менаш.
— Я знаю, что после смерти нашего общего друга Мокрана ты много внимания уделяешь Аази. Обещаю тебе, что постоянно буду справляться о ней, тайком разумеется, и в случае надобности помогу ей в меру своих сил.
— Буду тебе очень признателен.
— А теперь, Менаш, обещай, что будешь всегда осторожен, при любых обстоятельствах.
— Война есть война, — возразил Менаш, — а жизнь наша и смерть в руках аллаха. К тому же теперь я уже не ребенок.
— Да ведь ты только что был ребенком, Менаш, — вот сейчас, у мечети. Я на мгновение представил себе, что Давда — моя жена, и хотел нацелиться на вас, сначала на тебя, потом на Давду. Пиф-паф — и конец вам обоим.
— Замолчи, Уали, прошу тебя. Откуда ты нас увидел?
— Из-за дверей мечети.
— Излишне, думаю, просить, чтобы ты молчал. А то и до беды недалеко.
— Вот я-то, Менаш, действительно уже не ребенок. Впрочем, я упомянул об этом только для того, чтобы доказать тебе, до чего ты порою неосторожен.
— Прощай, Уали?
— До свидания.
Тут Уали перепрыгнул через изгородь и со всех ног бросился прямо по полю, спускающемуся к реке.
Путники подошли к кладбищу, и Ибрагим опять протянул руки для молитвы.
— Я пройду дальше, — сказал Менаш и направился к могиле Мокрана.
То было его последнее прощание; он не мог сдержать слез.
— А ты оставайся здесь, Мокран, — молвил он, — тебя нельзя считать побежденным, ибо ты ушел из жизни как боец, ушел с воинскими почестями. Из всех нас тебе, пожалуй, сужден лучший конец. Жизнь, начатая в Таазасте, могла кончиться только на Куилале, и у тебя одного достало сил взобраться на самую вершину. Тебя можно даже считать победителем, раз ты оставил после себя Ауду. Он наследует всем нам. Ты всегда был так великодушен, что я уверен: ты не будешь досадовать, что мы оспариваем его у тебя и считаем наследником всех тех, кто вместе с тобою бывал в нашей башне. Нам так и не удалось всем вместе отпереть Таазаст, но осталась Аази, и она еще может это сделать. Я ухожу, Мокран, дорогой товарищ моей юности. Я никогда больше не возвращусь на этот Забытый холм, ибо уже не найду тебя здесь. В память о том, что объединяло нас, я постарался как можно лучше устроить все, чем ты дорожил в этой жизни. Я имею в виду и Аази, потому что ваша поздняя размолвка была всего лишь кратким заблуждением. Я уверен, что в глубине сердца ты давно вернулся к ней, так же как и она всегда принадлежала только тебе. Ты остаешься здесь, остаешься верным тому краю, где мы жили общей мечтой. Поэтому я говорю тебе: прощай! Прощай до того дня, когда, я уверен в этом, моя душа встретится с твоею и с душою Аази, Идира и Ку, и мы все вместе возродим Таазаст в том мире, где не будет ни помех, ни страданий. Прощай, Мокран!
