— О, во время дождя эта канава превращается в довольно большую речку, — небрежно говорит Лизи. — У нас тут часто бывают бури. Это так захватывающе — стоять на этом мостике и наблюдать за молниями: шаровые перелетают через дом, а разряды бьют в холмы.
— Круто! — отзывается Тобиас.
Я смотрю с мостика вниз и пытаюсь представить себе, каково стоять здесь в сильную грозу, когда под тобой ревет поток воды. Сам этот мостик крепкий и красивый. Нормальные размеры делают его еще более привлекательным в месте, где масштаб громадных построек, похоже, соревнуется с грандиозностью сил природы.
— Здесь может быть красиво, если поставить сюда несколько горшков с геранью, — говорю я.
Но ни Тобиас, ни Лизи меня не слушают.
— Отсюда я отведу вас в главный дом, — говорит девушка.
Мы проходим по мостику и оказываемся в большой верхней комнате с высокими, от пола, французским окнами и кованым балкончиком, как у Джульетты.
— Хозяйская спальня, — восхищенно стонет Тобиас. — Какой вид!
На этом же этаже расположены еще две спальни — пол в одной из них почти полностью сгнил — и максимально упрощенная ванная комната.
— А теперь чердак, — говорит Лизи. — Будьте осторожны: часть крыши проваливается.
Мы по очереди карабкаемся по лестнице с площадки второго этажа. Я становлюсь на последнюю ступеньку и оказываюсь фактически под открытым небом, которое смотрит на меня сквозь дыры от обвалившейся черепицы. Целый набор всевозможных расставленных на полу чердака сосудов указывает на то, что, прежде чем обвалиться, крыша долгие годы протекала.
Когда очередь доходит до Тобиаса, он еще долго стоит на этой ступеньке. До меня долетает его полный энтузиазма голос:
— Литая чугунная сидячая ванна! Настоящий антиквариат! Глянь — это тут летучие мыши?
Мы спускаемся по пролету дубовой лестницы.
— Какой класс! — восторгается Тобиас, и мы через коридор попадаем в гостиную.
Я ловлю себя на том, что засматриваюсь на дубовые стропила, на декоративную штукатурку, на нишу с нарисованной в ней мадонной, на плиты, неровно уложенные на полу, на камин и помятую печь в стиле «ар-деко».
— Здесь когда-то был женский монастырь, — говорит Лизи. — Штукатурку делали послушницы.
Тобиас скрывается в глубине дома.
— Здесь есть кухня! И печь для выпекания хлеба! И глубокая керамическая мойка! — кричит он откуда-то. — Пол выстлан каменными плитами. И — вау! — она просто огромная! Посредине каменная арка. Знаешь, я не думаю, что потребуется так уж много работы, чтобы вернуть всему этому обитаемый вид.
