Это Смит позаимствовал казацкие частоколы-палисады, оградившие посёлки колонистов от индейцев, он же «внедрил» тёплую русскую избу, названную поселенцами «лонг кэбин».
Впрочем, самую широкую известность капитану принесло знакомство с Матоакой, дочерью вождя Вахунсунакока.
Эту резвую скво европейцы знают под именем Покахонтас.
Джон Смит — тот ещё враль! — вдохновенно рассказал, как он попал в плен к индейцам, где его едва не пристукнули дубинкой, но отрочица Покахонтас прикрыла-де голову бледнолицего своей.
Ну так или иначе, а капитан спасся, краснокожие из селения Веравокомоно стали приторговывать с бледнолицыми, спасая тех от голода, и Джеймстаун малость окреп.
Сама Покахонтас сначала вышла замуж за соплеменника Косаума, а потом, когда её похитили белые и обратили в свою веру, окрестив Ребеккой, обвенчалась с Джоном Ролфом, чуть ли не первым плантатором, возделывавшим в Виргинии табак.
Восемь лет белые «джентльмены-неудачники» прожили в мире с индейцами.
Построили селение Хенрико на той же реке, что и Джеймстаун, только выше по течению. Основали Норфолк, Портсмут, Хэмптон и Ньюпорт-Ньюс.
Но тут Вахунсунакок, больше известный как Поухатан, помер. Новый вождь Опеканканох, дядя Покахонтас, повёл индейцев воевать белых, сгонявших краснокожих с их земель, и перебил больше трёх сотен народу и без того немногочисленного.
Потом случилось поветрие, многие жители Джеймстауна скончались от неведомой хвори, а зимой начался голод.
Ко времени описываемых событий Виргинию заселяло около тысячи ирландцев и англичан — фрименов, более-менее состоятельных, у которых были деньги на дорогу к берегам Нового Света, да сервентов — босяков, доставленных на берега Чесапика в долг и обязанных лет семь отрабатывать «плату за проезд».
Фримены заводили табачные плантации, а сервенты жили в «общих домах», работали где скажут, вкалывали по-чёрному за харчи.
Кое-кто из них осмеливался-таки охотиться в лесах, хоть они и считались королевскими владениями.
Самые отважные уходили дальше — на Дикий Запад, до Голубых гор, переваливали их, добираясь до полноводной реки, ирокезами зовомой Огайо.
Граница освоенных земель — знаменитый фронтир — медленно сдвигалась от Большой Солёной воды к Великим Равнинам…
«Феникс» плавно вошёл в Чесапикский залив, склоняясь к устью реки Джеймс.
Ветерок натягивал запахи прели и хвои, порою — дровяного дыма. То ли костры жгли, то ли печь растапливали.
Частенько вонь перебивал аромат цветов — шёл месяц май.
