— Ну, Костик может не знать всего. Женское сердце — загадка. Тебе ли не знать.
— Тут ты прав, — улыбнулась она. — Я вот в свое сердце никого не пускаю.
— Даже Славу?
Славой звали его парня.
— Конечно, — серьезно подтвердила Соня. — Он же не знает про тебя. И еще о… Ну, да это не важно. Проводишь меня домой?
Разговор о Татьяне так и почил бы на задворках моей памяти, если бы на следующее утро, заглянув в школу, я не столкнулся с ней нос к носу возле дверей в учительскую.
— Благодарю, — только и сказала она, когда я остановился, чтобы придержать дверь и пропустить представительницу слабого пола вперед.
— О, Филипп Анатольевич! — радостно замахал руками трудовик, стоило мне вслед за Татьяной переступить порог. — Мы тут с коллегами хотели уточнить, когда вам будет удобно посетить наш скромный банкет в вашу честь?
Я замер в растерянности.
— Ваш банкет? В мою честь?
— Ну да, — подтвердила полнотелая ОБЖшница. — Мы подумали, раз уж у вас нет времени, чтобы полноценно влиться в коллектив, мы вам поможем.
— В эту пятницу сразу после седьмого урока вас устроит? — нарочито услужливо поинтересовалась учительница физкультуры, высокая женщина в спортивном костюме желтого цвета и с такими же желтыми глазами.
— Да… Вполне… — я почувствовал, что наливаюсь краской под самую макушку. — Спасибо… Так вышло… Я бы сам… Не стоило себя утруждать…
— Да ладно, — проходя мимо, трудовик так смачно хлопнул меня по плечу, что я чуть было не потерял равновесие. — Нам не трудно для хорошего-то человека.
— Спасибо…
— Ты не стесняйся, подходи. Всегда поможем. Всегда рады!
Вслед за трудовиком ушли и остальные учителя. Остались только мы с Татьяной.
— Они это всерьез или с иронией? — спросил я у нее, но ответа не дождался: девушка уже присела на диванчик в углу и сейчас была погружена чтение чьей-то тетради.
Или делала вид, что погружена.
Поскольку я пришел к Елене, а у нее сейчас был урок, мне ничего не оставалось, кроме как дожидаться здесь. А потому я плюхнулся на диван напротив и, положив ногу на ногу, уткнулся взглядом в циферблат висевших над головой Татьяны настенных часов. Часы показывали половину двенадцатого.
— Что, простите? — учительница вдруг прервала свое чтение и посмотрела на меня. — Вы что-то говорили?
— Да, говорил, — не отрываясь от созерцания часов, ответил я. — Правда, это было четыре минуты назад.
— Ох, простите еще раз, — она закрыла тетрадь и стала теребить ее в руках. — Я какая-то рассеянная сегодня.
