- Ты тогда увидел Джимми и Элисон?
Пол кивнул.
- Они позвали меня из кустов. Сказали, что я не должен приближаться. Они сказали, что я должен пойти и найти вас и привести в лес. Меня заставили пообещать, что я не позвоню в полицию. Если вы пойдете с полицией или кем-нибудь другим, то никогда их не найдете.
- Ты их видел? - спросила Рета.
Пол потряс головой.
- Было слишком темно. Казалось, у них на голове простыни. Я не понял, зачем.
Я наклонился.
- Голоса, - спросил я, - ты слышал их голоса отчетливо?
- Голоса были глухими, наверное, они говорили сквозь простыню. Как будто они рычали. Мне это не понравилось.
- Ты знаешь, где они - где я могу их найти? - спросил я.
- Никакой полиции, - слабо сказал Пол. - Они не выйдут, если будет полиция.
- Я обещаю, не будет никакой полиции.
- Хорошо. Тогда они будут ждать тебя, как стемнеет. Они в старом сарае на ферме Паско, это три минуты ходьбы через лес. Они мне сказали рассказать вам это. Но только когда стемнеет.
Рета попробовала пульс Пола и сказала:
- Он очень слаб. Я надеюсь, "скорая" придет быстро. Ему нужен кислород.
Я встал и подошел к окну. На расстоянии было слышно слабое завывание сирены "скорой помощи"; я знал, что они приедут минуты через две. Остался лишь один момент, который мне хотелось выяснить.
- Пол, - мягко сказал я, опускаясь на колени опять.
Рета нахмурилась, но я должен был это узнать.
- Пол, ты слышал какой-нибудь запах в лесу? Был запах, который ты запомнил?
Пол трясся и подрагивал, но не отвечал.
Я колебался минуту, а потом пошел на кухню, открыл шкаф и стал рыться в поисках банки тунца. У меня оставалась одна маленькая банка "Цыплят моря" и я, быстро дернув за ключ, открыл ее.
- Что ты делаешь? - спросила Рета, когда я шел обратно через столовую с открытой банкой.
- Сейчас увидишь, - сказал я ей. - Я не хочу этого делать, но это может все прояснить. Для Джимми и Элисон, и для меня тоже.
Я сунул банку тунца Полу под нос. Потом убрал ее и стал ждать. На мгновение он перестал трястись, прижав руки к груди в слабой попытке защититься. Вдруг его глаза широко раскрылись, превратившись в огромные побелевшие зрачки и он издал долгий, раздирающий крик ужаса и агонии. Он начал крутиться и извиваться на ковре и, отбросив банку в сторону, я прижал его руками к полу. Это было все, что я мог сделать, хотя он был всего лишь девятилетним мальчиком, и пока Рета не начала его успокаивать и просить замолчать, он не прекращал орать, дергаясь и трясясь.
