И Витторио с радостью поможет. Он уже прокладывал себе путь в партийной иерархии, извергая ее лозунги… Он говорил о естественном объединении двух вождей, чтобы очистить Европу от «декадентских элементов». Он включал сюда поэзию и культуру, воображение, ту замечательную врожденную итальянскую «дольче вита»[4] — короче, все то, ради чего жил Стефано.
Когда он подошел к зданиям со сводчатыми галереями на северной стороне площади, чей-то голос тихо окликнул его:
— Caro. Vieni qui, caro[5].
Он улыбнулся проститутке и добродушно ответил: «Ciao, bella», — проходя мимо. В Милане их было много, но это, по крайней мере, честные проститутки, вынужденные заниматься своим ремеслом, чтобы прокормить и одеть себя, чтобы выжить. Витторио гораздо хуже этой женщины с площади. Он с готовностью продает себя на службе у фашистов просто для того, чтобы стать богаче и значительнее.
Стефано прошел под триумфальной аркой, которая обозначала вход в знаменитую миланскую торговую галерею. Внутри серый вечерний свет, проникавший через высокую стеклянную куполообразную крышу, смешивался с более теплым светом от раскаленных шаров цвета слоновой кости, окутывая все жемчужной дымкой. Раз или два Стефано кивнул головой, приветствуя знакомого, когда проходил сквозь толпу, его каблуки щелкали по мозаичному полу. Миланцы называли галерею il sallott, гостиная. Друзья приветствовали друзей. Покупатели бродили от магазина к магазину. Две матроны по дороге к Савини, где обедали Верди и Пуччини, спорили о достоинствах модного тенора в «Ла скала». В окне Биффи двое влюбленных смотрели друг на друга через стол, покрытый камчатной скатертью, их аперитив стоял нетронутый. Стефано с улыбкой шел по галерее. Как он любил Милан! Но вынесет ли он дуче?
Недалеко от конца длинной галереи Стефано завернул в дверь магазина своего брата, одного из самых элегантных магазинов по продаже изделий из кожи и писчебумажных товаров в Милане. До недавнего времени он принадлежал состоятельному еврейскому купцу — его семья владела магазином уже три поколения. Сейчас еврей исчез, он был вынужден иммигрировать в Южную Америку, захватив с собой лишь семью и свою жизнь. Благодаря своим партийным связям Витторио получил возможность приобрести магазин со всем его содержимым за чисто символическую плату.
Витторио Д’Анджели стоял за прилавком, проверяя бухгалтерскую книгу. Он и его брат были как день и ночь не только в политике. Стройный Стефано двигался с природной грацией. Большой и дородный Витторио перемещался так, что, казалось, совсем выпадал из ритма окружавшего его мира. В отличие от Стефано Витторио был светлым шатеном, но недостаточно светлым, чтобы считаться блондином. Его карие глаза также трудно поддавались описанию. Форма носа и рта такие же, как у брата, но они были по-другому сбалансированы на его широком лице, что делало Витторио не таким привлекательным.
