Позже, когда он держал ее и биение сердца возвращалось в нормальный ритм, он сказал:
— Ты совершенна, маленькая голубка, более совершенна, чем я когда-нибудь смел надеяться. И если я больше ни в чем не преуспел в своей жизни, мне удалось создать один шедевр — тебя, совершенную женщину.
— Но только для тебя, Эдуардо, — сказала она. — Ты сделал меня, я твоя. Я всегда буду служить тебе и любить тебя.
Он помолчал минуту, словно смакуя ее слова, прежде чем ответить:
— Нет, Коломбина.
Удивленная его отказом и грустью, прозвучавшей в его голосе, она подняла к нему лицо. Он улыбнулся ей, улыбку тоже переполняла печаль.
— Ты еще очень молода, Пьетрина. Я знаю о мире больше, чем ты… Однажды ты покинешь меня, я знаю.
— Нет, Эдуардо. Никогда!
— Шшшш. — Он откинул волосы, упавшие ей на глаза, кончиками пальцев слегка лаская щеки. — Ты оставишь меня, моя любовь, потому что так нужно, ты должна. Разве смею я, создав шедевр, хранить его только для себя? Когда наступит день — а он придет, я знаю, — и ты захочешь последовать за большим, к более молодому любовнику, я не встану на твоем пути.
Она вновь попыталась возразить, но он приложил палец к ее губам и продолжил:
— Кто-то когда-нибудь предложит тебе более блестящее будущее, чем я, и ты обеими руками ухватишься за него, потому что я учил тебя жить полной жизнью. Ты одарила меня, Пьетра, бесценным даром. Твоя свобода — мой дар тебе.
Его слова напугали ее. Она не могла больше вообразить себе жизнь без него, без этого человека, который стал центром ее мира. Она еще ближе прижалась к нему.
— Не говори больше о будущем, — попросила она. — Есть только сегодня. Займись со мной любовью еще… и еще.
— С большим удовольствием, синьорина, — ответил он и заключил ее в свои объятия.
За эти две недели до спектакля она почти свела с ума портниху своими идеями, фантазиями, меняющимися желаниями. После того как было сделано около дюжины набросков воздушных платьев, она наконец решила, что должна изменить свой облик, отказавшись от невинных закрытых платьев нежных тонов, которым отдавал предпочтение герцог. Для такого события ей захотелось выглядеть старше своих 17 лет, казаться умудреннее. Она хотела походить на тех утонченных светских дам, которых она видела давным-давно, стоя у театра.
Пьетра остановилась наконец на простом платье без рукавов с глубоким вырезом впереди, из фиолетово-голубого переливчатого шелка. Серебристые кружева окаймляли вырез платья и украшали корсаж, а темно-синий муаровый шелк, драпировавшийся вокруг юбки, падал вниз шлейфом. Она четыре часа училась ходить в нем, пока не убедилась, что не наступит на длинную юбку на театральной лестнице и не упадет на нее лицом вниз.
