— Мне бы хотелось, чтобы ты знал, как давно я мечтаю услышать это слово от тебя, от вас обоих. Я никогда не думала, что такое случится. Видите ли, я не собиралась рассказывать вам о себе. Ни сейчас, никогда вообще. Но твои друзья в черных рубашках, Витторио, вынудили меня пойти на это, — продолжала она с горечью в голосе. — Как ты сказал, я идеальный образец «декадентства», которому нет места в современном фашистском государстве. Недавно я узнала, что меня могут в скором времени арестовать за сотрудничество с антифашистами. Один из моих близких друзей отдал свое огромное состояние на борьбу с Муссолини. К тому же он еврей. А у тебя, Витторио, особый повод знать о все возрастающем суровом антисемитизме нашего Бенито. — Она печально улыбнулась, глядя на свои руки. — Дуче готов вальсировать с немецким фюрером.
Стефанио пытался перехватить ее взгляд, предупредить ее не говорить так открыто в присутствии Витторио, но она продолжала:
— Ла Тана со всем своим содержимым может быть конфискована в любой момент.
— Нет! — воскликнул Стефано.
— Ты не можешь обвинять государство, которое желает конфисковать такие нечестно нажитые богатства, — сказал Витторио, хотя в его тоне странным образом отсутствовала убежденность.
— Полагаю, нет ничего нечестного в том, чтобы отобрать твой магазин у еврея, — резко парировала она.
Витторио замер в хвастливой позе, не в состоянии защищаться. Браво, подумал про себя Стефано, с каждым мгновением все больше восхищаясь матерью.
— Сейчас чернорубашечники лезут все выше. Никто не может запретить им делать то, что они пожелают, как бы плохо это ни было. Но будь я проклята, если я буду стоять и наблюдать, как все, чем я владею, все, что я заработала, исчезнет в их карманах.
— Чем мы можем помочь? — спросил Стефано.
— Поосторожней, Стефано, — предостерег Витторио. — Она признает, что она враг государства. Если мы поможем ей…
Коломба бросила на него спокойный взгляд.
— Конечно, мой сын, я не хочу, чтобы ты нарушал свои принципы. Но прежде чем отвергнуть меня, может быть, ты пожелаешь увидеть то, что я предлагаю? — Она направилась к дверям и, улыбнувшись, протянула руку. — Идемте, я покажу вам.
Стефано сразу же последовал за ней. Но Витторио медлил, все еще опасаясь быть скомпрометированным. Из того, что она сообщила, дом и в самом деле мог быть под наблюдением. Предположим, что его видели входящим в дом. Предположим, известно, что женщина утверждает, что она его мать, поскольку он все еще считал это всего лишь утверждением. Витторио был не в состоянии принять это как установленный факт. Правда это или нет, но его посещение Ла Таны может навредить ему, разрушить его планы…
