— О, Боже! — молил Стив. — Помоги мне! — Он недавно читал что-то об оживлении «рот в рот». Он не был уверен, как это делается, но знал, что должен вдохнуть воздух в ее легкие. Встав на колени, он накрыл маленький ротик Пит своим ртом и начал тихонько дуть.
— Дыши! — кричал он. — Дыши, черт побери! — Он продолжал наполнять ее легкие, как воздушный шарик, плача, умоляя.
Через минуту, которая показалась годом, Пит закашляла. Он тряс ее за подбородок, пока она не открыла глаза.
— Папа? — сказала она тихим голосом, выглядя ошеломленной и все еще напуганной.
Он прижал ее к себе, качал на коленях.
— Gragie, — шептал он, и слезы текли по его щекам. — Gragie, Santa Maria.
Стиву пришлось оставить работу, чтобы сидеть с Пьетрой, и денег перестало хватать. Пытаясь вернуть некоторый покой в сознание Беттины и обеспечить безопасность Пит, они прошли обследование у специалистов и сделали многочисленные психиатрические анализы, которые уносили большую часть денег, приносимых Джозефом. В результате было сделано заключение, что депрессия Беттины поддается лечению дома, пока ее будут держать на транквилизаторах.
Даже после такого заверения Стив отказался оставлять Пит одну с Беттиной. Он не мог рисковать. Он не переживет, если с Пит что-то случится. Давая объявления, он время от времени брал переводы — буклеты, объявления, однажды даже небольшую книгу, по случаю писал письма на родину для иммигрантов, у которых не было детей с американским образованием. Все это он мог делать сидя за кухонным столом, когда Пит играла у его ног.
Что до остального, они экономили как могли заработок Джозефа. Через друга из организации перемещенных голландских беженцев Джозеф наконец смог оставить свою ремонтную мастерскую и устроиться на работу в нью-йоркское отделение «Дюфор и Ивер», парижских ювелиров, известных со времен Наполеона. Он занимался рутинной шлифовкой, оправкой камней и наслаждался возможностью вновь иметь дело с драгоценными камнями, которые были его жизнью. Его начальный заработок составлял двести долларов в неделю, состояние в сравнении с семьюдесятью пятью, которые давал ему его маленький бизнес. Потом у него было повышение. Заметив, что один из огранщиков камней чуть было не допустил дорогую ошибку в расколе сапфира средней стоимости, Джозеф дал ему вежливый совет. Человек оказался не слишком гордым и послушался его и передал своему шефу, что у голландца Зеемана хороший глаз. Джозеф вновь стал огранщиком, работая над мелкими обычными камнями, используемыми для дополнения более ценных в изделиях, создаваемых и продаваемых фирмой.
