Стефано повернулся, чтобы узнать причину такой реакции. В поле его зрения стоял высокий усатый мужчина и разговаривал с миниатюрной женщиной в цветастом платье.
— Ублюдок! — прошипела Беттина. Она тряслась, глаза горели, устремленные на человека за окном. — Не прикасайся к ней, — кипела она. — Оставь ее в покое!
Стефано протянул через стол руку и схватил ее за запястье.
— Беттина? — Другие посетители с интересом уставились на них.
Ее глаза помутились от ярости, и он опять посмотрел в том же направлении. Высокий мужчина наклонился поцеловать свою спутницу в щеку.
— Беги! Убегай быстрее!
Парочка рассталась, и мужчина ушел. Беттина подняла глаза на Стефано, и весь огонь в них мгновенно погас, как затушенная свеча.
— Кто это был?
Беттина тряхнула головой, словно пытаясь прийти в себя после обморока.
— Тот человек?.. — подсказал Стефано, кивая в сторону удаляющейся фигуры. — Кто?
— Я ошиблась, — тихо ответила она. — Это был не тот, на кого я подумала.
— Ты можешь мне рассказать об этом? — спросил он наконец.
— Нечего рассказывать.
Случай на Кони Айленд укрепил Стефано во мнении, что в общении с Беттиной нужно большое терпение и более определенные обязательства, чем он мог когда-либо дать. Когда он вез ее в тот вечер домой, он хотел извиниться, что не сможет видеть ее некоторое время.
Но оказавшись в пропахшем коридоре перед металлической дверью, она заговорила первая.
— Ты испугался меня, верно?
Он с минуту помолчал, прежде чем ответить:
— Нет, я испугался за тебя.
— Поэтому ты никогда не прикасаешься ко мне? Я имею в виду… как мужчина касается женщины?
Бесстыдство, так контрастирующее с ее обычной притворно-скромной сдержанностью, лишило его дара речи. Она пододвинулась к нему поближе, настолько близко, что он мог чувствовать запах морской соли на ее коже. Глаза Беттины мерцали, как лунные камни.
— Ты думаешь, я разочарую тебя? Там на пляже ты так не думал. Я видела, как ты смотрел на меня. Ты хотел меня… — Музыка ее голоса уже больше не была сладкой успокаивающей мелодией, а тихой и трепещущей песнью обольщения.
— Беттина, — начал он, окончательно смущенный, не уверенный, то ли отвергнуть ее, то ли поощрить. Не успел он для себя это решить, как она поднесла губы к его губам. Легкое быстрое прикосновение растопило его последнюю сдержанность, и, когда он близко притянул ее к себе и прижался ртом к ее рту, она зажглась, словно он приложил раскаленный уголек к сухому дереву.
Рот у нее раскрылся, и выскользнул язычок, заставляя разомкнуться его губы. Она обняла его за шею и погрузила пальцы ему в волосы, потягивая их и крутя. Она всем телом вжалась в него.
