— Волкодав — это фамилия такая, — пояснил оратор, стараясь сдержать дрожь в руках. — А ты, отец, если чачи перебрал, шел бы домой, подальше от греха.
— Перебрал или не перебрал — это мое дело. К твоему сведению, я с утра не принимаю, в отличие от тебя. А если и приму, то три капли, в самую плепорцию, — с достоинством ответил старик, обнаруживая незаурядное знание тонкостей великого и могучего русского языка. Докладчика, впрочем, он больше не прерывал. Тот сам вскоре сбился и с позором покинул трибуну.
Солнце, поднимаясь, пригревало все сильнее, но люди не расходились — наоборот, они продолжали прибывать.
Вскоре на площади яблоку негде было упасть. Матейченкова и Завитушного толкали со всех сторон. Генерала не узнавали — во-первых, он был в штатском, во-вторых, надел картуз с широким козырьком, который большую часть лица оставлял в тени.
— …Мы слишком долго ждали, братья, пора действовать, — начал очередной оратор.
— Это кто? — спросил Матейченков.
— Из штаба Семенова.
— Знаешь его?
— Как облупленного.
— Хорошо, потом расскажешь, что это за фрукт, — оборвал его генерал.
— Мы слишком много говорим и мало делаем, — между тем продолжал выступающий. — У нас есть свой глава республики — Владимир Семенов, всенародно избранный. Больше нам никто не нужен, и баста. Пусть немедленно вступает в должность президента, и делу конец.
— Верно.
— Правильно.
— Семенова на трон, — поддержала, хотя и не стройно, толпа последнего оратора.
— И никакие другие выборы нам не нужны, начхать нам на них! Ни в Государственную Думу, ни в президенты России. Хватит! Накушались! Всем остальным выборам предлагаю объявить бойкот. — произнеся последнее слово, оратор покосился на старика, но тот не перебил его, пребывая в глубокой задумчивости.
— Хватит.
— Накушались, — снова поддержала его толпа.
— У нас своих дел хватает, — с торжеством продолжал оратор. — На чужие выборы нам начхать.
— Так чего нам делать-то? — спросил кто-то из толпы. — Так и прочихаться недолго.
— Чихохбили получаются, — подержали его.
— Вношу конкретное предложение, — напрягся оратор. — С завтрашнего числа, то есть с 26 июля, я предлагаю объявить властям наше гражданское неповиновение.
Старик с палкой зашевелился, выйдя из задумчивой созерцательности, и оратор, не дожидаясь каверзных вопросов, поспешно пояснил:
— Это значит, что с завтрашнего числа никто, ни один человек не должен выходить на работу.
— Никто?
— Ни один человек.
— И до каких пор?
— Пока генерал армии Владимир Семенов, законно избранный нами президент, не вступит в свою должность.
