— Я всегда знала это. И была уверена, что однажды встречусь с этим злом лицом к лицу… Конечно, я кажусь непоследовательной. Я старалась отговорить тебя, когда ты пошел к танку и сделал запись. Но сейчас поняла, что время— то идет…
— Ну, — сказал я, — мы думаем и говорим об одном и том же.
Она выдавила невеселую улыбку.
Позже я позвонил отцу Антуану и рассказал о том, что мы собираемся сделать. Он долго молчал на другом конце линии, а затем сказал:
— Я не могу вас отговорить от этого?
— Мадлен настаивает на этом, и я тоже.
— Скажите откровенно, сделали бы вы это, если бы не испытывали никаких чувств к Мадлен? Вы ведь делаете это для нее, сами знаете. Подумайте еще раз.
Я скользнул взглядом по замызганному полу почтового отделения в Пуан— де— Куильи, затоптанному грязными сапогами, в которых фермеры приходят получать посылки и отправлять письма. На улице тел мокрый снег, небо неотвратимо принимало темно— серый цвет.
— Когда— то все равно придется это сделать, отец Антуан. Однажды этот танк проржавеет насквозь и демон выберется наружу. Это окажется слитком неожиданным.
Священник молчал долго. Затем произнес:
— Я должен пойти с вами. Я обязательно буду там. Когда вы планируете совершить это безумие?
Я взглянул на часы:
— Около трех. До наступления темноты.
— Очень хорошо. Вы не подвезете меня на машине?
— Конечно. Спасибо вам.
Отец Антуан многозначительно промолчал.
— Не благодарите, мой друг. Я приду, чтобы защитить вас от того, кто находится внутри. Я бы не делал этого, если бы вы оставили танк в покое.
— Знаю, отец. Но мы не можем поступить иначе.
Священник ждал меня у дверей своего дома, уже одетый. На ногах у него были черные ботинки на высокой подошве, а на голове — широкополая черная шляпа. Его ряса была черной и блестящей, как крыло ворона. Экономка отца Антуана стояла позади него и недобро поглядывала на меня, вероятно удивляясь, как у меня хватило ума вытащить пожилого человека под вечер на холодную улицу. Наверно, она забыла, что внутри дома холоднее, чем снаружи. Я помог святому отцу устроиться рядом с собой и, обходя машину, как можно приветливее улыбнулся экономке. Но удостоился еще более сердитого взгляда.
Когда мы выехали с грязного серого двора, отец Антуан сказал:
— Антуанетта верит, что у нее есть права давать мне указания. Например, как носить шерстяной подрясник.
— Ну, я уверен, что Бог заботиться о вашем подряснике так же, как и обо всем остальном, — сказал я ему, включая дворники.
