Рузвельт сидел в кресле, куда его перенес с кровати Приттиман, и наблюдал, как камердинер вынимает из шкафа одежду.
— Давай сюда мой серый камзол, то есть пиджак, красный шарф, то есть галстук, и черную попонку, прости, накидку. Ее я, конечно, надену потом.
Сильными и вместе с тем мягкими, осторожными, но четкими движениями Приттиман одел президента и взялся за стоявшую у окна коляску, чтобы подкатить ее к креслу. Но едва коляска пришла в движение, как раздался отвратительный писк.
— Это еще что такое? — подняв брови, спросил Рузвельт. — Ты наступил на хвост мыши?
Приттиман приоткрыл рот от удивления и испуга.
— Все ясно, лентяй ты эдакий! — добродушно сказал президент. — Колеса плохо смазаны.
— Простите, сэр, ради бога простите, — пробормотал Приттиман. — Вчера вы вернулись прямо к обеду, а потом приказали отвезти вас в дом. Наверное, я забыл...
— Сто лет тому назад тебя послали бы на галеру за такой страшный проступок, — продолжал шутить Рузвельт. — Но теперь всевышний этого не допускает... Впрочем, господь бог не всегда справедлив. Я не совершал подобных преступлений, а он приковал меня к галере на всю жизнь... Ладно, занимайся своим делом, а мне дай газеты и журналы, вон с той тумбочки. Я еще не все прочитал.
— Что интересного пишут, сэр? — спросил Приттиман, снимая колесо с коляски и радуясь поводу отвлечь президента.
— Боже мой, — с притворным удивлением произнес Рузвельт, — ты что, не читаешь газет?
— Читаю, конечно! Очень интересно, когда они ругают вас, сэр!
— Ты с ними согласен? — лукаво спросил президент.
— Я им сочувствую, сэр, — без улыбки ответил камердинер.
— Сочувствуешь? — поднял брови Рузвельт.
— Я всегда сочувствую умалишенным, сэр! Кого боги хотят наказать, того они лишают разума.
— Это верно, конечно, — рассмеялся президент.
— Я читаю газеты после вас. И, как правило, после мистера Хассетта. Но сегодня он занят какой-то важной работой, и я смогу добраться до газет пораньше. Впрочем, может быть, сегодня в них ничего особенного нет?
— Не скажи! Ругани по моему адресу, которую ты так любишь, там предостаточно. Однако... — президент протянул руку к газетам и быстро нашел ту, что искал. — Я тебе кое-что прочту. А ты работай, работай! Хорошо, что ты успел меня одеть. Кстати, в далеком прошлом одевали только королей. Это была торжественная церемония, во время которой король принимал посетителей. А теперь одевают меня. Стало быть, мы катимся назад, к феодализму. Это все козни старого Черчилля... Вот, нашел хорошую ругань. Нет, погоди! Разговоры о том, что в Ялте я продал Европу большевикам, видимо, начинают кое-кому надоедать. Вот! Это редакционная статья в «Нью-Йорк таймс», и называется она «Проблемы победы». Послушай:
