— Тебе надоели разговоры о болезнях и смерти, — после некоторого раздумья проговорил Рузвельт. — А вот Кевин Робертс, наверное, еще долго не сможет говорить и думать о чем-либо другом.
— Кто это — Кевин Робертс? — спросила Люси. Она не помнила, чтобы президент когда-либо упоминал о нем.
— Кто такой Кевин Робертс? — переспросил Рузвельт. И, помолчав, сказал: — По-моему, это символ.
— Символ? Чего? — Люси взглянула на него с недоумением.
— Нашей войны с Японией. Всех войн вообще, если хочешь... Я только что познакомился с ним там, у источников. Он солдат морской пехоты. Демобилизованный. Осколком снаряда у него поврежден позвоночник.
— Молодой? — тихо спросила Люси.
— Думаю, что ему лет двадцать семь, не больше. Он всю жизнь будет прикован к своим костылям. Или к коляске. Или к постели. Он теперь уже никогда не сыграет в бейсбол. Никогда не получит работу, которая была бы ему по душе. У него не будет любимой девушки. Не будет своей семьи. Ничего не будет.
— Но... но он защищал отчизну, Фрэнк!
— Да, он ее защищал. Гуам, двадцатого июля прошлого года... Памятный для Америки день...
— Но все же он остался жив. Это главное! — сказала Люси.
Снова наступило молчание.
— Послушай, — сказал Рузвельт, — знаешь, о чем я думаю? Нельзя ли изменить некоторые стереотипы, которые нам оставила в наследство История? Почему герой — тот, кто выиграл войну, а не тот, кто сумел ее предотвратить? Почему самым веским аргументом в решении спора должны быть меч, штык, пуля или снаряд? Почему не разум и соображения взаимной выгоды? Я, пожалуй, согласился бы остаться президентом на пятый срок, чтобы помочь разуму одержать победу. По крайней мере способствовать этому.
— Ты считаешь, что президенту это под силу?
— Видишь ли, мы не так часто говорим с тобой на политические темы.
— Боишься упреков, что ты выдаешь мне государственные тайны? — усмехнулась Люси.
— Мы-то с тобой знаем, что это чушь! — отмахнулся Рузвельт. — Вернее было бы утверждать другое: я слишком дорожу нашей любовью, чтобы забывать о ней во имя политики... Но вернемся к разговору о попытках перевоспитать, переделать людей. Ты сомневаешься в том, что это под силу президенту? Откровенно говоря, я тоже сомневаюсь. Ни один лидер не может уходить слишком далеко от тех, кто за ним следует. И хотя иной раз я готов расшибить узкие лбы тем, кто противопоставляет свои корыстные интересы национальным или международным, я тем не менее не могу игнорировать одну из основ управления страной.
