, и под землей, под Темзой, поезд ее помчал на Клэпхэм-роад, в пригород, в переулки с заводскими трубами и с перебивающими друг друга, фыркающими динамо мастерских. Там, в переулке, на своем третьем этаже, в своей комнате девушка неурочно стала читать газеты. В полночь заходил отец и сказал: – «Я все думаю, когда же напишет твой профессор? – Какие замечательные лошади были на петербургских бегах, какие лошади!.. Какие были лошади, если бы ты знала!» – В полночь она открывала решетчатое, однорамное, как во всех английских домах, окно, рядом во дворе фыркало динамо маленькой фабрички, и в комнату облаком пополз коричневый туман. Она решила, что завтра город замрет в тумане, не понадобится идти в офис, – можно было не спешить. Она растопила камин, переоделась на ночь, белье на ней было – по-английски – шерстяное. В халатике она ходила мыться, и долго потом лежала в кровати с книгой о Земле Франца-Иосифа, руки ее были смуглы и девически-худощавы. Земля Франца-Иосифа была в ее руках. – Где-то рядом на башне часы пробили три, и закашлял отец, не мог откашляться – –
И в этот же день на острове Новая Земля в Северном Ледовитом океане из Белужьей губы должно было уйти в Европу, в Россию, судно «Мурманск». Это было последнее судно, случайно зашедшая экспедиция, и новый корабль должен был придти сюда только через год, новым летом. Дни равноденствия уже проходили. Были сумерки, туман мешался с метелью, на земле лежал снег, а с моря ползли льды. Горы были за облаками. Команда на вельботах возила с берега пресную воду. Гидрографическая экспедиция шла от солнца в двенадцать часов ночи, от берегов Земли Франца-Иосифа, куда не пустили ее льды; она заходила под 79'30' северной широты, чтобы взять там остатки экспедиции Кремнева; на Маточкином Шаре она оставила радиостанцию: через неделю она должна была в Архангельске оставить страшное одиночество льдов, тысячемильных пространств, мест, где не может жить человек, – через десять дней должна была быть Москва, революция, дело, жены, семьи; экспедиция была закончена. «Мурманск» еще утром отгудел первым гудком, матросы спешили с водой. – На всей Новой Земле жили – только – двадцать две семьи самоедов. Самоеды, ошалевшие от спирта, просочившегося на берег с судна, бестолково плавали на своих ёлах от берега к пароходу. Начальник экспедиции, который был помыслами уже в Москве, писал экспедиционное донесение. Каюта начальника экспедиции была на спардеке
