Что скажешь, подал голос Джон Грейди.
Давай поедем дальше. Что-то мне не нравятся обитатели этих краев. Уберемся-ка от греха подальше.
Согласен.
Проехав еще с милю, они спустились в арройо в поисках воды. Но воды там не оказалось. Они спешились и, спотыкаясь, уже вчетвером потащились дальше в сгущавшихся сумерках. Ролинс, по-прежнему держа в руке карабин, вглядывался в многочисленные следы птиц и диких свиней на песке.
Когда совсем стемнело, они привязали коней, а сами расположились на одеялах и сидели молча, в темноте, не разжигая костра.
Надо бы разжиться водой у этих пастухов, сказал Ролинс.
Утром найдем воду сами.
Поскорее бы утро…
Джон Грейди промолчал.
Черт. Малыш будет метаться и ржать всю ночь. Я-то его знаю…
Они небось решат, что мы спятили.
Разве это не так?
Думаешь, Блевинса сцапали?
Не знаю.
Я буду спать.
Они лежали, завернувшись в одеяла. Невдалеке беспокойно топтались Малыш и Редбо.
Одного все-таки у него не отнять, сказал вдруг Ролинс.
Ты о ком?
О Блевинсе.
Ну так что ты хотел сказать?
Этот сопляк не смирился с тем, что у него увели коня.
Утром они оставили лошадей в арройо, а сами забрались на холм, чтобы в лучах восходящего солнца понять, что представляют собой окрестности. Ночью в низине было холодно, и теперь, когда взошло солнце, они повернулись к нему спинами, чтобы скорее согреться. На севере в застывшем воздухе повисла тонкая струйка дыма.
Думаешь, это пастухи, спросил Ролинс. Дай-то бог.
Ты не хочешь съездить к ним и попросить воды и жратвы?
Нет.
Мне тоже неохота….
Они продолжили наблюдение, потом Ролинс поднялся и, захватив винтовку, куда-то ушел. Вскоре он вернулся и высыпал из шляпы на плоский камень плоды нопала, а потом сел и начал очищать их своим ножом.
Угощайся, сказал он.
Джон Грейди подошел, присел на корточки, вынул свой нож и тоже стал счищать кожуру с плодов, которые были холодными с ночи и окрашивали пальцы в кровавый цвет. Они сидели, ели нопалы, выплевывали маленькие твердые семечки и то и дело извлекали колючки из пальцев. Ролинс обвел рукой окрестности.
Нельзя назвать здешнюю жизнь бурной, верно?
Джон Грейди кивнул.
Самое неприятное, что мы можем натолкнуться на этих ребят и не поймем, кто они такие. Мы даже толком не заметили, какие у них лошади.
У них такая же проблема. Они не знают нас в лицо, отозвался Ролинс и сплюнул.
Не бойся, узнают.
Это верно.
Но, конечно, наши трудности ― пустяк по сравнению с тем, что получилось у Блевинса. Ему впору выкрасить лошадь в красный цвет и разъезжать на ней, дуя в трубу.
