Это простая мысль потребовала огромной предварительной работы, но именно это сочетание сложности и простоты решения позволило ему правильно расставить приоритеты. И именно поэтому перед нами не заповедь чревоугодника, а откровение Будды – самым что ни на есть кардинальным образом отличается от привычного нам чревоугодника. Как говорит по этому поводу С. Радхакришнан: «Для Будды аскетизм означает не разрыв жизненных уз, а искоренение эгоизма»>58. Итак, ценность осознания не в том, что осознано, и даже не в том, что человек пережил значительные мировоззренческие изменения, а в самом акте проникновения в суть истинных ценностей, которые, соединившись с сущностью человека, определяют теперь его деятельность. И именно это отличает осознание, о котором мы ведем речь, от просто интроецирования, пусть и формально правильных, но абсолютно пустых в таком случае умозрительных конструктов.
Впрочем, и это не является главным, заключительным моментом. Следующий диалог из традиции Дзэн прояснит это. Как-то одного дзэнского аскета спросили: «Как вы дисциплинируете себя в повседневной жизни?», на что тот ответил: «Когда я голоден, я ем, когда устаю – ложусь спать». «Но это делает каждый!» – удивился вопрошавший. «Нет, это совсем другое», – невозмутимо ответил аскет. «А почему же не то же самое?» – продолжал недоумевать спрашивающий. «Когда они едят, они не смеют есть, их ум наполнен всякого рода планами. Поэтому я говорю, что это совсем другое», – «разъяснил» аскет.
Итак, недостаточно только осознавать ценности и понимать истинное устройство мира и его отношения с человеком, недостаточно даже просто искренне действовать, исходя из истинных ценностей, нужно еще и принадлежать этому отношению с миром (а значит, и самим собой и другими людьми). Именно поэтому мы отметили, что в значении инсайта как осознания, наравне с «проникновением в суть», есть еще и вверение себя «целостности». Но это уже относится к реальности полных индивидуальных отношений, тогда как предыдущее изложение действительно и для неполных.
Трудно найти серьезный текст по восточной философии, который бы не обращался к понятию «абсолютного настоящего». Последнее помогает нам лучше понять те изменения в способе существования, которые характерны для индивидуальных отношений: в абсолютном настоящем времени нет, то есть способ нашего существования по сути аннигилируется, что, как мы помним, является критерием, неопровержимо доказывающим действительность индивидуальных отношений. Так вот, аскет из приведенного диалога говорит именно об этом абсолютном настоящем, без которого индивидуальные отношения невозможны, но которое необходимо удерживать. Здесь стоит заметить, что для нашей языковой среды, привычной семантики в этом смысле более подходящим является слово «теперь», а не «настоящее», на что указывает и Хайдеггер: «Настоящее – называя его само по себе, мы уже думаем также о прошедшем и будущем, о Раньше и Позже в отличие от Теперь»
