— Павел Морозов, 1992 года рождения, москвич. Отец умер, мать в бегах. — На стол директора детдома, представительной дамы бальзаковского возраста, с холодным наробразовским взглядом, легла тоненькая папка с надписью «Личное дело». — Задержан на Казанском вокзале во время рейда городского патруля. По решению комиссии направляется к вам из детского приемника-распределителя.
Только после этой тирады железобетонная рука наконец отпустила мальчишку и подтолкнула его к столу директора. Пацан исподлобья уставился на полную даму с властными глазами. Казалось, он ее уже заранее ненавидел.
— Ну-с, Морозов. — Дама окинула его долгим изучающим взглядом. — Проходи, садись… Добро пожаловать!
Мальчик нехотя сделал микроскопический шаг вперед.
— Покажи руки. — Умелым движением она задрала ему рукав пальто. — Колешься?
Павлик отрицательно мотнул головой.
— Тогда, значит, клей нюхаешь? — почти утвердительно произнесла директриса. — Нет? Что же тогда? Таблетки? Ты лучше сразу скажи, — понимающим тоном произнесла она. — И нам время сэкономишь, и вообще…
Неожиданно она запустила свои наманикюренные холеные пальцы в волосы мальчишки.
— Вши есть? Вензаболевания? Сифилис? С дядечками дела имел?
Милиционерша выступила вперед.
— Вензаболеваний не обнаружено, в приемнике прошел санобработку, — с готовностью произнесла она.
— Знаю я вашу обработку… — Директриса нахмурилась, брезгливо отряхивая руки. — На той неделе троих десятилетних девчонок сифилисных к нам доставили, еле удалось в лечебницу пристроить… К побегам склонен?
Мальчик с интересом рассматривал огромную тропическую бабочку, висевшую в рамке под стеклом, а потом перевел взгляд на пухлую сумку директрисы, висевшую на стуле.
— Неизвестно, — произнесла милиционерша. — По нашим данным, в детское учреждение оформляется впервые.
— Ладно. — Директриса подняла трубку телефона. — Тамара? Забери новенького…
Мальчик расстегнул верхнюю пуговицу пальто — в кабинете было очень жарко. Директриса расписалась в бумагах и молча пододвинула их милиционерше.
— Ну, Морозов, — произнесла та, поднимаясь, — будь здоров, не кашляй. И смотри, не попадайся нам больше, не то рано или поздно в колонию загремишь!
— Не бойся, до весны не сбегу, — успокаивающе заявил мальчик, солидно кивнув.
Дверь негромко скрипнула, и в кабинет вплыла обширная женщины с добрым глуповатым лицом.
— Ну, — вздохнула она, берясь за цигейковый воротник пальто Павлика, — пошли!
Мальчик с еле уловимой тоской взглянул на милиционершу — его последняя связь с вольным миром должна была вот-вот оборваться… Дверь за ним захлопнулась.
