Невысокая, хрупкая, с грустными темно-синими глазами, она казалась одинокой и затерянной на этом суровом морском берегу. И все же, как никогда, именно в эту минуту в задумчивом лице девушки, с своевольным изгибом нахмуренных бровей, с плотно сомкнутым ртом, чувствовалось что-то очень настойчивое.
Окончив Хабаровское педагогическое училище, Нина Коваленко решила во что бы то ни стало уехать на работу в далекую северную школу, где, ей казалось, она могла больше всего принести пользы. Нина Ивановна знала, что на ее пути встретится много трудностей, и готовила себя к встрече с ними. Даже сейчас ей не приходило в голову раскаиваться в своем решении. Но вот в эту минуту, когда пароход должен был поднять якорь, она затосковала: ведь он еще как-то соединял ее с Большой землей, с родным домом.
— Скажите, вы — Нина Ивановна? — вдруг услыхала она звонкий мальчишеский голос.
Девушка оторвала взгляд от огромной льдины, повернулась на голос. Перед ней стояли три мальчика: один русский и два чукчи. Нина Ивановна с любопытством осмотрела их и только после этого ответила:
— Да, я Нина Ивановна.
— А мы думали, вы уже старенькая, и потом, думали, что очки у вас должны быть, — сказал русский мальчик, доверчиво глядя на девушку голубыми глазами.
— Нет, очков я не ношу...
— Ай, жалко как! В школе у нас пока ни одного учителя с очками нет. На вас надеялись. Очки по-чукотски «тэнлилет» называются, стеклянные глаза значит, — сказал полный краснощекий мальчик; узенькие черные глазенки его лукаво поблескивали.
— Ну ты, Эттай, сейчас начнешь совсем не те слова говорить, какие собирались, — неодобрительно промолвил вполголоса русский мальчик.
— А какие слова вы собирались мне сказать? — заинтересовалась Нина Ивановна.
— Вот я и хотел начать так, как сразу договаривались, — снова заговорил Эттай. — Мы давно знали, что вы на пароходе к нам едете, что имя ваше Нина Ивановна. А вот что тэнлилет у вас нету, этого не знали, и потом не знали, что вы такая молодая...
Эттай открыл было рот, чтобы еще что-то добавить, но все приготовленные слова, как назло, вылетели из его головы. Быстро повернувшись к третьему мальчику, он дернул его за рукав кухлянки и сказал:
— Ну, говори, Кэукай, чего-нибудь! Что ты молчишь, как будто язык откусил?
— Да ты все перепутал, а теперь я и не знаю, что говорить, — недовольно глянул на Эттая Кэукай и, немного помолчав, вдруг весело обратился к учительнице: — Праздник у нас сегодня большой! Пароход пришел, в поселок нам дома привезли. Видите, как быстро охотники кунгасы разгружают. Мы им тоже немножко помогаем. Только они нас гонят — боятся бревном зашибить, нечаянно...
