— Мне зачтется?.. Зачтется мне? — сразу ухватился за подсказанную надежду изменник.
— Я вам сказал о смягчении вины, — напомнил Василий Макарович. — Мы можем даже отпустить вас, но не пытайтесь скрыться.
— Боже упаси! — не верилось в услышанное Осину. — Я помогу вам задержать того, кто явится ко мне из Львова.
— Задерживать никого не надо, и не пытайтесь, — категорически возразил Стышко. — У вас в доме будут наши люди, за потеснение не взыщите. Продолжайте работать. На улице и на службе ведите себя обычно. Связи только служебные. Если встретите их человека, то есть вашего, в конторе или на улице, поступайте так, как бы вели себя без провала. Запомните этого человека, если раньше не видели его, постарайтесь договориться об очередной встрече. Ну а после сразу дайте знать вот по этому телефону. — Стышко подал Осину листочек. — А теперь подпишите протокол допроса и обязательство о невыезде.
Руки у Осина легонько тряслись. Последнюю страницу допроса он подписывать помедлил и сказал:
— Добавьте, пожалуйста, что я добровольно вызвался указать место этого самого… тайника, что ли, называется. В доме на улице Хмельницкого.
Осин показал ячейку тайника в подъезде дома. Римма отвезла радисту донесение Рублевского. Оставалось ждать неизвестного с паролем «376».
Прошел день. Агент не появился. Стышко конечно же несколько опасался, как бы Осин не сбежал, хотя это как будто и было исключено. Но вот он и сам проявил беспокойство, встретившись утром с Василием Макаровичем.
— Я хочу спросить… Тот придет и уйдет; чем докажу: вы же не велите его задерживать?
— Вам ничего и не надо доказывать, — ответил Василий Макарович. — Я же сказал вам, запомните его хорошенько, договоритесь о встрече. Найдете же вы о чем-нибудь посоветоваться с ним.
— Ясно.
— Вот и хорошо, — удовлетворился Стышко, подумав: «Ты только дождись его, а там мы найдем, о чем с ним поговорить».
* * *
Тихий оклик по имени заставил вздрогнуть Осина. Он шел домой со службы глухой улочкой, разбитый и угнетенный всем тем, что с ним случилось. Оглянувшись, Осин на мгновение обомлел, увидя знакомое остроносое лицо в роговых очках. Возле него шел Клим Климович. И что-то страшно стало Осину от его появления.
— Вы не подскажете, где тут номер триста семьдесят шесть? — тихо и с шутливой ноткой спросил Клим Климович.
Осин опять оглянулся.
— Идите, не вертитесь, — одернул его шпионский наставник.
Все это произошло в считанные секунды, которых Осину оказалось достаточно для того, чтобы впервые ощутить себя одиноким и чужим среди людей. До этой минуты он еще нет-нет да и поддавался в душе робким, не способным увлечь порывам: то к бегству, то к самоубийству. Ему тягостно было сознавать, что его жизнь, каждый новый день — не в его власти, что нет больше ничего личного.
