— Собери всех людей здесь, — наконец решившись, сказал лейтенант Уиллеру.
Когда люди собрались, он встал перед ними. Печаль холодным камнем лежала у него на душе.
— Мы не можем спасти фургоны, — сказал он медленно. — Нам нужно уходить.
Капитан Пэйс протестующе шагнул вперед.
— И оставить эти фургоны дикарям, Оверстрит? Ради этого погибли все эти люди, ради этого обречены на смерть оставшиеся?
Лейтенант покачал головой.
— Индейцы не получат фургоны, капитан. Никто не получит эти фургоны. — Он взглянул на Уиллера. Отчаяние в карих глаза великана говорило: он понял, что задумал лейтенант. — Задействуйте всех людей, капрал. Пусть они соберут всю еду и оружие, какое смогут унести. Затем насыпьте пороху во все фургоны — столько, чтобы они наверняка взорвались. Поторапливайтесь!
Наблюдая за суетой, внезапно охватившей лагерь, Оверстрит почувствовал прикосновение теплой маленькой ладони к своей руке. Рядом с ним стояла Линда. Она ничего не сказала, даже не подняла на него глаз, но он чувствовал исходящие от нее понимание и поддержку.
К ним подошел капитан Пэйс.
— В какой-то степени, лейтенант, я почти сожалею, что так получилось. Вы мой враг. Но я считаю, что вы заслуживаете лучшего.
Оверстрит благодарно кивнул.
— Все сделано, сэр, — подбегая, доложил Уиллер.
— Тогда возьмите лошадей и мулов и перегоните их вон в тот овраг. Заберите с собой всех раненых. И мисс Шафтер.
Девушка схватила Оверстрита за руку, глаза ее расширились от внезапной догадки.
— Майлз, — закричала она, — что ты собираешься сделать?
— Я подожду, пока вы все будете в безопасности, — ответил он, старательно избегая ее взгляда. — Затем я подожгу порох. После этого я тоже приду в овраг… если смогу.
Девушка продолжала крепко держать его за руку.
— Ты не сможешь сделать это, Майлз… Майлз!
Оверстрит повернулся к Пэйсу.
— Ради Бога, капитан, заберите ее с собой!
Он прислонился к фургону, закрыв глаза и прислушиваясь к крикам солдат, уводящих животных, к стуку копыт, рыданию девушки.
Затем он остался один — последний человек, стоявший возле фургонов. Девять фургонов с оружием, с помощью которых можно было присоединить Нью-Мексико к Конфедерации. На Оверстрита внезапно нахлынули, сжимая горло, мечты, горькие и безнадежные, которым не суждено было сбыться. Отбросив их, он достал из кобуры кольт и направил его на черную полоску пороха, которая вела к бочонку, поставленному под один из самых нагруженных фургонов.
