— Не наказывайте его, лейтенант, — заговорил он, не дожидаясь вопроса. — Он поджег это фургон по моему приказу. Я надеялся вывести обоз из строя. Если вы считаете наказание уместным, накажите меня.
Оверстрит махнул рукой. Затем он дал знак Уиллеру и Васкесу отпустить погонщика к остальным янки, жавшимся друг к другу в окружении охранников.
— Наказание не поможет вернуть фургон, — сказал он. — На вашем месте, думаю, я поступил бы также.
Тонкая улыбка появилась на лице офицера.
— И держу пари, что вы довели бы дело до конца, Оверстрит.
Темнота накрыла лагерь, словно одеяло, и вместе с ней пришел безымянный ужас, который Оверстриту случалось испытывать раньше, патрулируя границу в отряде рейнджеров. Это было трудноуловимое, странное предчувствие, которое любой пограничник со временем научался уважать и слушаться. Оверстрит сидел в одиночестве, опершись спиной о колесо фургона, пытаясь разобраться в своих ощущениях. К нему подошел Тоби Уиллер и сел рядом.
Помолчав некоторое время, он спросил:
— У вас тоже мурашки бегают по коже, сэр?
Лейтенант кивнул.
— Это плохо, — коротко добавил он.
С противоположной стороны кольца фургонов до них донеслось нестройное пение. Голос сорвался на высокой ноте и продолжил песню на низких тонах, запинаясь и фальшивя.
— Кто это? — спросил Оверстрит.
— Даффи, — с сожалением ответил Уиллер. — Думаю, припрятал бутылку в одном из фургонов, пока мы стояли у Шафтера. Душу дьяволу продаст за глоток виски. Хотите, я отберу у него бутылку?
Оверстрит покачал головой.
— И без него проблем хватает. Оставьте этого пьянчугу в покое. Надеюсь, от завтрашнего похмелья башка у него разорвется на части.
Однако через некоторое время он обратил внимание, что голос Даффи постепенно удаляется. Он торопливо вскочил.
— Этот болван намеревается пройти через охрану, Уиллер! Идите-ка, притащите его обратно.
Уиллер не успел дойти до дальнего конца круга, когда немелодичная песня Даффи внезапно оборвалась. В следующую секунду раздался такой душераздирающий вопль, что у Оверстрита волосы встали дыбом.
Вразнобой выстрелили карабины охраны. Из темноты донесся быстрый перестук копыт, затем послышалось еще два выстрела. В мгновение ока весь лагерь был на ногах.
Длинные ноги Оверстрита вынесли его за пределы кольца фургонов в темноту далеко впереди большинства бегущих солдат. Уиллер и охранник стояли, склонившись над распростертым телом коротышки Даффи. В сердце солдата еще подрагивало длинное оперенное копье. Рядом с мертвыми скрюченными пальцами лежали осколки бутылки.
