Козловцы сгрудились у выхода; окровавленные, они уже на дворе кричали в диком азарте:
– Ведро, что ли, ребята, на артель-то?
– Вали два!
– Бочку… берем! – покрыл бородач-старшой, и клепальщики, затихшие и замиренные между собой, пошли в дальний трактир.
Сибирь спит, одетая белой парчой снегов. Тихо качаются белые зыби полей, замерла скованная тундра, стонет ровным стоном тайга.
Но в ночь под Новый год тихие сны Сибири обрываются и мятежные светлые грезы бурно несутся от океана к океану, от Урала до моря Беринга.
Тревожно и жестоко колотят сибирские морозы. На необъятных равнинах, на поднебесных вершинах гор гремят и гудят гигантские молоты.
Строят, строят!
На полярном небе из ледяных гор встает огненный занавес северного сияния.
Занавес трепещет. Низко по горизонту ходят светлые тяжелые столбы. Силы подземных замыслов несут их кверху. Гаснут исполины-колонны, идут друг на друга, теснят небо, жгут и светят на всю Сибирь лавой огненной энергии.
Миг…
Колонны дрогнули, побледнели, и из-за них вырвался необъятный прожектор, весь готовый разлиться и затопить лучами и небо и землю.
Он ринулся! Ударил своими пламенными брызгами вверх, в холодных высотах зажег мираж облаков.
Минута – мираж зеленый, он смелая дума о будущем; минута – он красный, пылающий, он горящая верхняя мачта; минута – он фиолетовый, стальная закаленная воля к победе, работе, усилию.
Занавес бьется, пылает, волнуется.
За занавесом клокочет будущее.
Мгновенье…
Занавес взвился и растаял в небе.
* * *
Экспресс «Панорама» сорвался с уральских высот и реет к Кургану.
Курган, окруженный кольцом рельсов, разросся в город масла, хлеба, мяса. Его давно уже зовут «кухней мира». Курган – город крепкого и вольного сибирского народа, не знавшего крепостной неволи. Сибирский народ создал великий город своими кооперативами, которых тысячи; усилиями, которых миллион. В центре, на берегу реки – гордость Кургана: Народный дом. Он занимает четыре квартала. Здание выросло в десять этажей. Окна дома идут цельным непрерывным стеклом от крыши до самой земли, и дом кажется одновременно и тяжелым и легким, как все великое. Надземную часть занимает кооперативный университет и кооперативные центры. Внизу под землею идут тоже десять этажей, где устроен целый город масляных погребов. На дворе знаменитая курганская маслодельня, работающая бездымными газами – двигателями. Сепараторное отделение одето стеклянным футляром вышиною в двадцать сажен. По одному фасаду Народного дома проходит линия сибирской магистрали. Из вагона видна как на ладони вся чистота масляной работы. С воздушных экспрессов и платформ непрерывно делают снимки для реклам в «Народной газете». Газета – высшее создание сибирского гения. В ней нет ни одной бумажной клетки, которая не вышла бы из бумажного кооператива, в ней нет ни одной строчки, написанной и набранной не кооперативом. На углу Народного дома высится редакционный маяк, на котором днем и ночью горит слово «Единение». Маяк виден на добрую сотню верст, и из Европы часто поднимаются на уральские хребты, чтобы любоваться курганским великаном.
