Том 3. Стихотворения, 1921–1929 | страница 10



   В торжественном трактате
За подписью ответственных чинов
  (Чьих мы имен опять не знаем, к сожаленью)
Объявлен был всему лесному населенью
   И населенью «прочих мест»
Особенный такой наказ, иль манифест,
«О прекращении звериных войн навеки
   _И о характере опеки
Над теми, кто…»
Увы, кто в старину влюблен,
Тот нашу грусть поймет: сей акт отменно важный, –
Не знаем, каменный он был или бумажный,
И протестантским ли он знаком был скреплен,
Иль католическим, иль знаком православья, –
Суть в том, что, окромя неполного заглавья
(Его нашла одна ученая овца),
К нам больше не дошло ни одного словца:
   Великий памятник великой
   Древне-звериной старины –
Погиб он в пламени всесветной, зверски-дикой,
Не прекратившейся до наших дней войны.

От жизни к тленью>*

Живу в грязной сербской гостинице, переполненной русскими, бежавшими от большевиков. Стены тонкие, все разговоры слышны. В соседней комнате с утра до ночи гвардейский полковник кого-то убеждает: «Я меньше чем на крепостное право не пойду!»

(Белогвардейское письмо из Сербии.)
Где-то в Сербии, в Белграде,
Не достать отсель рукой,
Ходит он при всем параде,
Неуступчивый такой!
Уж мы молим: «Бога ради!
   Сделай милость, уступи!»
Но… в гостинице, в Белграде,
Ходит он, как на цепи.
Ходит он и все бормочет
   Неизменные слова:
«Уступить?! – Он зло хохочет. –
Нет уж, дудки! Черта с два!»
Что нам делать, боже правый?
   Как подумать, жуть берет:
Неужель полковник бравый
   Так, не сдавшись, и помрет,
Чтоб затем, зловещей тенью
   К нам являясь раз в году,
Бормотать: «От жизни… к тленью…
   Я на меньшее нейду»!

Семена>*

(Из моего детства)
Самовар свистал в три свиста.
Торопяся и шаля,
Три румяных гимназиста
Уплетали кренделя.
Чай со сливками любовно
Им подсовывала мать.
«Вновь проспали! Девять ровно!
Надо раньше поднимать!
Все поблажкам нет предела!» –
Барин ласково гудел.
Мать на младшего глядела:
«Вася будто похудел…
Нету летнего румянца!..»
Состоя при барчуках,
Тятька мой три школьных ранца
Уж держал в своих руках,
А за ним пугливо сзади
Я топтался у дверей.
Барин снова: «Бога ради,
Мать, корми ты их скорей!
Вот! – он к тятьке обернулся. –
Сколько нам с детьми хлопот.
Из деревни твой вернулся?
Разве зимних нет работ?
А, с книжонкою мальчишка?!
Велики ль его года?
Покажи-ка, что за книжка?
Подойди ж, дурак, сюда!»
Я стоял, как деревянный.
Тятька подал книгу вмиг.
«М-да… Не-кра-сов…Выбор странный!..
Проку что с таких-то книг?!
Ну, стишки!.. Ну, о народе!..
Мальчик твой по существу
Мог бы лучше на заводе