– Он покинул нас.
– И хорошо сделал! Наконец мы отдохнем!
– Он умер. Он умер. Я знаю.
– Люди видели, как он вознесся на небо. Идите в третий стан. Там есть одна старуха, которая сама это видела. Я сам слышал, как она рассказывала.
– На небо вознесся?
– Да. На небо.
– Ну, это все равно. Лишь бы подальше от нас.
– Тише! Могут услышать шпионы Моисея.
– Маленький человек, обыкновенный и ясный, и в то же время непонятный и неведомый, средний человек, знающий, что ему надо, и цельно выражающий свои желания, и твердо уверенный, что многие, многие хотят того же, вдруг крикнул:
– Идем к Аарону!
И у толпы появилась цель.
– К Аарону! К Аарону! Идем к Аарону!
Увеличиваясь в пути, толпа повалила к Аарону. Обыкновенные люди и в то же время непонятные в стихийном движении своем, взволнованные друг другом, с внезапной целью и внезапной решимостью, крича, изрыгая брань и проклятия, окружили шатер Аарона и страшно потребовали:
– Строй золотого тельца! Строй бога! Не нужен нам ваш господь, которого ни одна собака не видела!
– Строй! Моисея нет больше. Моисей умер!
Бледный черноглазый Хур вскочил на камень и с горьким возмущением крикнул:
– Жестоковыйные! Вы забыли все, что Моисей сделал для вас. Скоты! Глупые овцы! Подлые псы! Кто вас вывел из дома рабства? Гнусные вечные рабы! Прокаженные души, неспособные почувствовать свободу!
Хур был подхвачен множеством рук и тут же растерзан. Через несколько минут мертвый лежал он в песке, а старики добивали замученное тело ремнями и палками, а один остервенело колотил мертвого твердой сандалией по черепу.
Привели Аарона.
– Если не хочешь того же, строй тельца!
– Строй, пока не поздно!
Аарон подумал и сказал:
– Братья! Господь бог наш – господь единый. Я вам советую подождать Моисея. Он не умер! А что касается золотого тельца, то, конечно, это не то, что господь бог, но можно, если вы хотите, построить и тельца. Может быть, через золотого тельца вы придете к господу богу. Может быть, путь постепенный – верный. Принесите золото, и я возведу вам золотого тельца.
Из стана в стан перебросилось живое буйное веселье.
Стоял толстый золотой телец на четырех ногах, и все было так ясно, так понятно.
Вернулась прежняя жизнь, привычная, знакомая. Кончилась суровая тягость непонятной новизны. Милый золотой телец! Как все просто и понятно с ним несложным душам! Старики бились старыми лбами об его неуклюже сколоченные ноги. Женщины в умилении стояли перед ним на коленях и визгливо просили благословения.
