В гулкой тишине почти безлюдного (один человек — не в счет) служебного помещения телефонный звонок прозвенел непривычно громко и тревожно. Трушин снял трубку. Звонил сторож из колхоза «Путь к коммунизму». Его слова заставили следователя выпустить из перемазанных чернилами пальцев ручку и резко отодвинуть локтем в сторону писанину.
— Мертвяк? Где? Кто?
Ответ вверг Трушина в большое волнение. В лесу нашли тело главного инженера леспромхоза Святского. Ну, теперь не избежать больших неприятностей. Недавно случилась забастовка, а теперь… Нехорошая линия выстраивается.
…Трушин вылез из «рафика» и огляделся. Так и есть. Народу — прорва. Кого тут только нет: руководство, рабочие с ближайших делянок, жители близрасположенного села, ребятня… А ему нужен прежде всего судебно-медицинский эксперт. Вот он, толстый, одышливый Козлович. Пятясь задом, он неловко выбирается из тесного микроавтобуса, вытаскивает потертый черный чемоданчик со снаряжением. Инспектор угрозыска лейтенант Жучков, молодой, подтянутый, энергичный, готовый по первому приказу начальства тотчас же куда-то мчаться, задерживать, если надо — стрелять… Едва выпрыгнув из автобуса, он тотчас подозвал местного участкового Фроликова, пожилого, не шибко грамотного, но бывалого мужика, велел ему отодвинуть толпу на положенное расстояние, самолично при этом выделив из нее тех, кому следовало уделить особое внимание, — секретаря парткома, председателя профкома, прибывшего из Москвы журналиста, присовокупив к ним деревенских ребят, обнаруживших труп.
После этого Жучков отправился к автобусу, извлек оттуда фотоаппарат и, обходя лежащий на границе леса и поляны труп, принялся с разных точек фотографировать его.
Следователь тем временем уже осматривал место происшествия. В голове у него вертелась фраза из конспекта, который он вел недавно на курсах в областном центре: «Ценность осмотра места происшествия определяется его результатами». Эта фраза, в момент ее произнесения вызвавшая в аудитории дружный смех вследствие очевидности содержащейся в ней мысли, сейчас, всплыв в памяти, заставила его подобраться и сосредоточиться.
«Объект познания по уголовным делам не лежит на поверхности» — тоже фраза из конспекта. («А вот и лежит, под деревом распластался», — Трушин мысленно полемизирует с лектором.) «Основу этого познания составляют факты прошлого, недоступные для непосредственного восприятия, как правило, скрытые и скрываемые»… («Это уж точно!» — мысленно соглашается следователь. Поди-ка разгадай, как было дело. А разгадывать придется, и не кому-нибудь, а именно ему.)
