Действительно, в монастыре и вокруг него много народу. Игорёк и Алёша уходят, мы с Наташей и Орловой ищем, у кого бы спросить про ясновидящего, Никола усаживает Валентину Вадимовну в тенёк.
Мы несколько раз спрашиваем, где найти Ивана Даниловича, наконец мужик в панамке, с длинным, свёрнутым набок носом, говорит, сплюнув:
— Приболел Имран Дамирыч.
Нет, Иван Данилович, а не Имран Дамирович.
— Ну. Это те, кто выговорить не может, Иванданилычем зовут. Он сам разрешил. А так — Имран. Говорю, он. На скорой вчера увезли. Заболел, ага. Много сахару поел. И всё в жидком виде. Золотой мужик, умнющий, всё чует, любого насквозь видит. К нему со всей области за советом едут. Бухает только… А как не бухать? За науку переживает, за космос наш советский… Раньше-то космонавты в почёте были, а теперь… Тут кто хошь забухает по-чёрному… На земле-то несладко, а в космосе поди поболтайся на благо Родины, всю психику надорвёшь. Вот и бухает, значит…
(Гундосит забулдыга в панамке, не желая от нас отставать, рассчитывая, наверное, на какой-то московский гостинчик вроде полташа на пивко.)
Я даю ему горсть жёлтых гривенников, и он растворяется в тёплом травяном воздухе.
Это какой-то подсадной абориген. Такого быть не может. Во-первых, отсюда нельзя увезти на скорой, если она, конечно, не катер… Во-вторых, этого всего вообще не может быть… А в-третьих…
Я смотрю на Орлову и вспоминаю… Она давно хочет открыть ивент-агентство или агентство по эксклюзивному туризму. Так вот что это такое, наша поездка, — прогон, репетиция эксклюзивного туризма, первый опыт на этом хлопотном, но, говорят, доходном поприще…
Послушай, Ася…
(очень тихо говорю я)
Вот это всё, наша команда, экипаж, экспедиция –
лечёный алкаш,
неведомый никому, кроме мамы, актёр,
альфонс на «пересменке»,
заслуженный абортник с дочерью — старой девой,
а уж про нас с тобой и говорить нечего,
— мы все, едущие в глушь, в заброшенный монастырь,
где на ролях ясновидящего сидит спившийся космонавт –
это же какой-то голимый, отпетый, отъявленный артхаус,
снятый на мобильный телефон, но с Машей Голубкиной в главной роли.
Ася, ты это сама придумала или помогал кто?
В ответ глаза её наполняются слезами. У неё есть какой-то механизм для экстренного наполнения глаз слезами, невидимая миру кнопка для моментально предъявляемых миру слёз. Раз и готово.
Это совпадение… Я ничего не знала… Как ты можешь… Надо верить людям…
— Дорогая моя, — прокуренным голосом решительно вмешивается доктор. Она всё слышит морщинистыми ушами и всё видит выцветшими глазами, которыми сейчас сердито глядит на меня. — В жизни случаются такие превращения, такие совпадения и сюжетные повороты, что никакому драмоделу эту жизнь никогда не перещеголять. Уж поверьте мне. Потому что это жизнь, а не пьеса про сыр.
