Раэти самый старший из нас, самый старший из восемнадцати великих звезд. Он учил меня, учил Аянара, учил других. От него я узнал, что такое темнота и как управлять ею. Учить — дело его жизни, как мое дело — война.
Но война закончилась.
— Я не успел поздравить тебя с победой, — говорит Раэти. — Ты был занят… А потом я не мог тебя найти.
Его голос снова пронизан виной, она отражается в моей душе, — я виноват, так виноват, я был здесь нужен и оставил всех.
— Ты победил, — говорит Раэти. — Ты выиграл войну. О тебе сложат легенды, победу будут помнить вечно, а суд забудут.
Мое сердце пылает — учитель гордится мной. Я счастлив, как в детстве, когда он хвалил меня. Нет. Сильнее, в тысячу раз.
Я знаю, мои ученики чувствуют то же самое, когда слышат от меня слова одобрения. Амира, Рэгиль, Арца, Лаэнар.
Но Лаэнар предал меня.
Амира погасла.
Арцу и Рэгиля я не должен видеть.
— Ты не знаешь, — спрашиваю я, — за что меня судили?
Раэти качает головой. Он не знает. Известно ли это хоть кому-нибудь или навеки останется тайной?
Я говорю:
— Где тебя найти? В городе?
— В новой роще. — Раэти замолкает на миг. Он не хочет рассказывать о чем-то или не хочет беспокоить меня. Но я не отвожу взгляда, и Раэти продолжает: — Там наши волшебники из старой рощи.
Я не могу удержаться, закрываю глаза. Тянусь к ним, моим предвестникам, жившим на островке волшебства в Атанге. Но вижу лишь таящий след звездного света.
Их забрали у меня. Но не Аянар теперь их старшая звезда, а мой учитель, — я понимаю это по его голосу и взгляду.
За это ты просишь у меня прощения, Раэти?
— Хорошо, — говорю я. Раэти все еще всматривается в мое лицо, все еще сжимает мое плечо. — Мне нужно идти, меня ждут.
Я указываю на вторую четверку, они так далеко, что слова и чувства еще не различимы. Раэти оборачивается, смотрит на них, говорит:
— Аянар сказал, они будут твоими личными предвестниками теперь? Это хорошо, так будет лучше всего.
Он рад за меня и рад за них, — чувство глубокое и сильное, словно воды реки, спустившейся с гор, нашедшей путь по равнине.
Раэти всегда хотел, чтобы я дружил с ними. Наверное он жалел, что я не родился раньше и им не суждено было стать моими самыми близкими звездами, воплощением моей воли. Ведь я родился в тот же год, что и Киэнар, Армельта, Каэрэт и Цалти — почти двадцать шесть лет назад.
Раэти учил их и учил меня, мы часто сидели в учебном зале впятером. Мое детство прошло рядом со второй четверкой, но никто из них не стал мне близким другом. От детских обид остались следы — невидимые острые грани.
