В январе 1995 г. последовало еще одно важное, хотя и противоречивое с точки зрения результатов, новшество: президентским указом было разрешено создание финансово-промышленных групп (ФПГ) — холдингов, объединявших банки и промышленные предприятия в важнейших секторах экономики. По сути, речь шла о создании транснациональных промышленно-финансовых комплексов (в первую очередь, совместно с Россией), которые объединяли бы промышленные и финансовые ресурсы для восстановления и создания внутрипроизводственных связей. Как показали дальнейшие события, легальная поддержка ФПГ действительно создала благоприятные условия для формирования и легализации крупного капитала и в то же время стала солидным прикрытием для крупнейших олигархических кланов в их теневой деятельности.
Одновременно были отпущены цены, в том числе на энергоносители (здесь они сразу же поднялись до мирового уровня), при этом государство отказалось от сдерживания роста цен за исключением некоторых стратегически важных для экспорта-импорта видов продукции и наиболее социально опасных сфер (квартплата, цены на бытовую электроэнергию и газ, общественный транспорт). В то же время Национальный банк Украины перешел к очень жесткой финансовой политике: резкому ограничению кредитов (особенно тех, что обеспечивались простым печатанием денег) и дотаций (они касались в основном социальной сферы), ограничению эмиссий, связанных с социальными выплатами, замораживанию уровня зарплат. Это позволило быстро обуздать инфляцию — в 1996 г. она составила около 2,8 % в месяц, в 1997 г. — менее 1 %[104], однако одновременно вызвало крайнее недовольство в обществе: социальные издержки реформ как всегда пришлось оплачивать прежде всего простым гражданам — зарплаты и пенсии не выплачивались по полгода, экономия бюджетных средств в первую очередь ударила по образованию и здравоохранению.
В результате уже весной 1995 г. J1. Кучма заявил о необходимости отказа от чрезмерного увлечения монетаристскими методами и призвал к построению «социально ориентированной» рыночной экономики. В октябре того же года, явно уступая давлению директорского лобби и «левых», он провозгласил курс на создание «украинской модели» экономического развития, что, по сути, означало усиление регулятивных функций государства, усиление социальных программ, защиту внутреннего рынка, государственный контроль за ценами и усиление вертикали исполнительной (читай президентской) власти. Эти заявления вызвали переполох среди международных кредиторов (вплоть до намерений приостановить запланированные кредитные транши) и серьезные разногласия с реформаторами в правительстве.
