Ну же? Ну, еще, еще, сильней, глубже, настойчивей, пройми меня всю до самых косточек и чтобы проняло до нее самой… Ой, мамочки!
В это время она сменяет позицию языка. Вот теперь я вся в ее власти и только успеваю извиваться от прикасаний, поддеваний его кончика, нажимов, со смещением влево и вправо. И вот я уже вся, словно заколдованная ведьмой, превращаюсь в него, этот единственный в теле женском, так похожий на мужской возбужденный и упруго торчащий орган, возбужденный сосок дьявола.
При этом, с каждым касанием и движением по нему во мне проносятся такие волны похоти и дьявольского желания, что я неосознанно сама приподнимаю навстречу ей, такое желанное от меня, сказочное угощение для ее мягких, ищущих губ и настойчивого, беспощадного язычка. И я чувствую, как и она отдает должное этому невероятно чувствительному органу женщин, который уже не в состоянии вздуваться, напрягаться и который, пятясь, отступает, скрываясь внутри моего лобка, а следующие мгновения это самая неописуемая, просто волшебная, божественная сладость….
Тело напряжено, уже изнывает и ждет его завершения и всего этого, дьявольски обольстительного, неестественно прекрасного соединения двух женщин! И оно происходит, потому что я в такие мгновения словно вырываюсь толчками и вылетаю из тела, парю где-то в облаках, а мое сознание, вместе с освобождаемыми толчками тела, также какое-то время парит где-то, а потом, словно опомнившись, вспохватившись, возвращается в меня, удовлетворенную женщину…
Чудо! Да! Самое настоящее, невероятно приятное, какое-то животное, для нас женщин живородящих. Оно нам дадено свыше в таком восприятии, чтобы мы, вопреки мукам родов все равно, теряя головы, совесть, понятия чести и долга, стремились к этому состоянию блаженства, которое, как в награду для нас Им было заложено от природы, для продолжения нашего рода. И я, не оправдывая Его желания, все равно уворовываю для себя ту самую, невероятно приятную частичку чуда!
Вспомнила снова об этом и не удержалась, рука что лежала, сама по привычке, словно противясь сознанию, стронулась, двинулась и вот уже пальцы ищут настойчиво в теле эти выпуклости обозначенные, выпяченные тканью натянутых трусиков и следом по ним и гладят и прижимают….
— Ой, как же мне… Да, что это я?
Вот же? Как я посмела, я что же забыла, где я и для чего я? Пальцы нехотя выпрямились и следом вышли из контакта со мной там.
— Все! Поняла? Не будь дурой, прекрати. Ну было, это было, все! Погоди!
