Ллиана была одной из тех, кто с наступлением утра ушел первым. Ее одежда намокла от дождя и прилипла к коже. Мокрые волосы спускались ей на плечи длиннющими блестящими прядями — словно какие-то черные змеи. Она теперь думала только об одном — как бы вернуться в свою хижину, побыть наедине с собой, попытаться понять то, что сейчас происходит вокруг. Всего этого она была лишена после возвращения с той памятной охоты и во всем этом она очень сильно нуждалась. Морврин тогда попытался с ней поговорить, однако она испытывала в то время потребность отнюдь не в разговоре с отцом и отнюдь не в упреках, которые он наверняка при таком разговоре стал бы ей высказывать.
Ллиана не виделась со своими товарищами с того самого момента, как они покинули хижину, сооруженную ими из веток, и ими занялись — подальше от глаз остальных эльфов — знахарки. А ей очень хотелось поговорить с ними с глазу на глаз о том, что им довелось пережить возле той поляны. Больше всего ей недоставало сейчас, конечно же, Лландона. Она могла отдаваться и другим — она была даже обязана это делать, — однако тосковала она только по его рукам, коже, близости между их телами. Физическая близость — это своего рода язык, при использовании которого врать невозможно, и эльфы пользовались им не меньше, чем языком, состоящим из слов. Положить ладонь на чье-то лицо, погладить голую руку… Это были самые обыденные поступки эльфов, укреплявшие единство клана. Поцеловаться, прижаться друг к другу, лизнуть лицо или ладонь означало проявить знаки привязанности и нежности. Отдаваясь Лландону, она чувствовала нечто гораздо более сильное, чем просто удовольствие: ее охватывало ощущение полноты, умиротворения, абсолютного расслабления. Именно в этом она сейчас и нуждалась. Ей хотелось забыть обо всем — пусть даже всего лишь на миг. Ей не хотелось чувствовать, что ее осуждают, — ей хотелось чувствовать, что ее хотят. Ей хотелось не защищаться, а наоборот, сдаться…
Шагая под усилившимся дождем, гулко тарабанящим по верхним веткам и листьям деревьев, она вдруг заметила, что случайно набрела на подземное жилище старого Гвидиона. Когда эльфы образовали огромный круг, Динрис и его люди, поскольку подростка-послушника нельзя было оставлять без присмотра, расположились неподалеку от входа в это жилище, однако всеобщее оцепенение этой ночи и проливной дождь ослабили их внимание, а потому ни один из них не заметил, как Ллиана неторопливо подошла к жилищу и прошмыгнула в него.
