КАЛИГУЛА. Подробнее.
КОНТУШЁВСКИЙ. Он сидит в инвалидном кресле, а она сверху. Оп-па! Сидела… Кресло завалилось назад. Барахтаются.
КАЛИГУЛА. Ха-ха!
КОНТУШЁВСКИЙ. Слушай, Калигула, неужели ты не вспомнил свою первую жизнь?
КАЛИГУЛА. Немного. Помню, что был императором. Вспомнил, как меня звали. А остальное — так, некоторые картины. Какие-то ноги, задницы… И еще — конь.
ФЛАВИЙ. Какой конь?
КАЛИГУЛА. Светло-серой масти. Его звали — Инцитат.
КОНТУШЁВСКИЙ. Которого ты завел в здание сената и объявил сенатором?
КАЛИГУЛА. Наверное.
ФЛАВИЙ. Единственный, кто не хотел его убить — это конь. Неудивительно, что он назначил Инцитата сенатором. Чего только не сделаешь ради хорошего друга.
КОНТУШЁВСКИЙ. Лучше бы он ввел туда осла. В сенате любой страны мира заседают родственники именно этой ушастой скотины.
ФЛАВИЙ. Что это с погодой творится? Ну и ветер! И гром гремит. Начался дождь.
ПРОФЕССОР. Эй, Хасан!
ХАСАН. Слушаю.
ПРОФЕССОР. Готов?
ХАСАН. Уже?
ПРОФЕССОР. Да!
ХАСАН. Готов.
ПРОФЕССОР. Сейчас.
ХАСАН. Прощай.
ПРОФЕССОР. До встречи.
ХАСАН. Я не желаю с тобой больше встречаться.
ПРОФЕССОР. Это не в твоих силах.
Мощный раскат грома
ФЛАВИЙ. Ух!
КОНТУШЁВСКИЙ. Ай!
ХАСАН. Хря-я-я!
ЖОРА. Я видел молнию! Что там у вас происходит?
ЛЕНЬКА. Я тоже видел. Она ударила в место, где растут дубы.
КОНТУШЁВСКИЙ. Ох! Больно-то как!
ФЛАВИЙ. И у меня корни болят.
КАЛИГУЛА. А у меня ничего не болит. Даже приятно.
КОНТУШЁВСКИЙ. Эй, Хасан, ты как? Не отвечает.
ФЛАВИЙ. У него ствол обуглился, и осыпалась листва. Похоже — он мертв.
ЖОРА. Да что там у вас случилось?
ФЛАВИЙ. Огромная молния ударила в дуб Хасана. Он только крякнуть успел.
КОНТУШЁВСКИЙ. Это несправедливо! Я тоже хочу быть ударенным!
ЖОРА. Ты и так уже ударенный. Только не молнией… Эй, Профессор!
ПРОФЕССОР. Да.
ЖОРА. Не пора ли объясниться?
ПРОФЕССОР. По какому поводу?
ЖОРА. Мы все слышали твой последний разговор с Хасаном.
ПРОФЕССОР. Нет, не пора.
ЖОРА. Почему?
ПРОФЕССОР. По кочану.
ЛЕНЬКА. Жора, отстань от Профессора. Мне кажется, что в этом чертовом лесу все зависит именно от него. Такое ощущение, что он здесь полный хозяин. А требовать у хозяина отчета в действиях — глупое и бесполезное дело.
ПРОФЕССОР. Молодец, Леня.
КОНТУШЁВСКИЙ. Кто хозяин? Этот мерзавец? Так это по его воле я прозябаю здесь более двухсот лет?! А ну-ка, быстро объяснись! Отключился, пес паршивый!
ФЛАВИЙ. Пан Контушёвский! Если это так и есть на самом деле, а, скорее всего — да, то я бы на твоем месте попридержал мысли. А то действительно останешься в роли навеса над рестораном.
