ЖОРА. Даже если мы будем жить в Индии?
ПРОФЕССОР. У них своих убийц хватает. Правда, не исключена возможность вашего появления там. Но, впоследствии, вы окажетесь здесь. Даже если кто-нибудь из вас выступит в роли богини Кали…
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Ой! Кали! Так меня звали когда-то.
ПРОФЕССОР. Не верится.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Или не так? Но, что-то похожее в этом имени есть.
ПРОФЕССОР. Ну, вспоминай дальше.
КОНТУШЁВСКИЙ. Много полиции.
ФЛАВИЙ. Это разбираются с утренним происшествием.
ЛЕНЬКА. А что случилось?
ФЛАВИЙ. Отец невесты, увидав свой разбитый «Мерседес», прибежал домой, схватил черенок от лопаты, и этим будильником поприветствовал папашу жениха. Тот взял стул и пожелал доброго утра отцу невесты. Потом подключились родственники с обеих сторон. Получилась массовая драка с применением всех видов мебели в качестве подручных средств. Сначала здесь был съезд работников «Скорой помощи». Теперь — полиции. Разбираются, кто кому больше синяков наставил.
КОНТУШЁВСКИЙ. А-а-а. Надо же, я и не видел. Был занят.
ПРОФЕССОР. Чем?
КОНТУШЁВСКИЙ. Размышлял о садизме.
ПРОФЕССОР. И к чему размышления привели?
КОНТУШЁВСКИЙ. Хотел бросить это дело, но — не получится.
ЖОРА. Почему?
КОНТУШЁВСКИЙ. Это неизлечимая, но — тем не менее — приятная болезнь. Она мне нравится, и поэтому — идите вы все к чертям собачьим!
ЖОРА. Отключился. Профессор, скажи, а какого лешего тут находился Диоген? Он что, убил кого-нибудь?
ПРОФЕССОР. Конечно.
ЖОРА. Чем? Глиняной бочкой, в которой жил?
ПРОФЕССОР. Образно выражаясь — да. Видишь ли, его бочка — довольно заразная штука. По сути дела, она может восприниматься, как некий фактор, сопутствующий двум понятиям. Первое — страусиное засовывание головы в песок (по-другому — моя хата с краю, ничего не знаю). Второе — абсолютный пофигизм. То есть — воюйте с персами, македонцами, татарами, фашистами, но — без меня. А я в бочке посижу. Нашли дурака,
дескать, кровь проливать. Семья, дети? Да на кой, спрашивается, ляд это нужно, чтобы потом голова болела, чем их кормить и во что одевать. Кстати, есть анекдот на эту тему.
Сидят два советских бойца в окопе. На них надвигается фашистский танк. Один другому говорит:
— Петя, бросай гранату, до танка — тридцать метров.
Петя отвечает:
— Не буду, Ваня. Мне — пофиг.
Ваня говорит:
— Бросай! До танка — двадцать метров.
— Мне пофиг, — спокойно отвечает Петя.
— До танка пятнадцать метров! — кричит Ваня.
— Мне пофиг, — говорит Петя. — Ничего я не буду бросать.
Немецкий танк останавливается в пяти метрах от бойцов. Из люка высовывается голова фашиста и произносит скучным голосом:
