ПРОФЕССОР. Умирать, впрочем, как и рождаться — всегда больно.
ЖОРА. Да. Даже вбитый гвоздь — штука крайне неприятная.
КОНТУШЁВСКИЙ. Нет, нет! Не надо! Ой-е-ей!
ЖОРА. Что случилось? Может, дятел Немо перепутал тебя с самкой?
НЕМО. Рабочие поставили щит, не дойдя до пана Контушовского двадцать шагов.
ПРОФЕССОР. Что я говорил?
НЕМО. Пан Контушёвский, успокойся. Они просто остановились отдохнуть. Щит-то тяжелый.
КОНТУШЁВСКИЙ. Да, снова пошли. Матерь Божья, спасибо тебе за это! И Господу
спасибо за то, что вспомнил обо мне.
ПРОФЕССОР. Насчет Господа не переживай. Таких мерзавцев, как ты, он помнит вечно. Так что — рано радуешься.
КОНТУШЁВСКИЙ. А почему не радоваться? Они вкопали щит на сто шагов дальше
наших дубов.
НЕМО. Хорошо-то как!
ПРОФЕССОР. Леня, что там у тебя?
ЛЕНЬКА. Вылезли рабочие и устанавливают модули. По внешнему виду –
турки.
ХАСАН. Мусульмане?
ЛЕНЬКА. У них на лбу не написано.
ПРОФЕССОР. Написано. Ты просто читать не умеешь.
ЛЕНЬКА. Возможно. А какая разница, кто будет нас пилить?
ХАСАН. Большая. Устал я среди вас, неверных.
КОНТУШЁВСКИЙ. Праведник нашелся. Людей за деньги убивал.
ХАСАН. Как бы тебя заткнуть?
КОНТУШЁВСКИЙ. Что вы меня все затыкаете? Свободу мысли не заткнешь!
ЖОРА. Ты еще американский гимн спой.
КОНТУШЁВСКИЙ. Зачем американский? Я могу спеть много польских песен. Хотите?
ХАСАН.
ПРОФЕССОР.
ЖОРА. Нет!!!
ЛЕНЬКА.
НЕМО.
КОНТУШЁВСКИЙ. Как хотите.
НЕМО. Отключился. Обиделся, наверное.
ПРОФЕССОР. Туда ему и дорога.
ЖОРА. Песенник гундосый…
Продолжительная мыслетишина
* * *
На следующий день
ЖОРА. Ленька, отзовись.
ЛЕНЬКА. Слышу тебя.
ЖОРА. Кто это там так орет?
ЛЕНЬКА. Муэдзин.
ЖОРА. Кто, кто?
ЛЕНЬКА. Муэдзин. Видимо, для духовного досуга его турки с собой привезли.
На рассвете им положено совершать намаз. Вот он и орет. Они уже собрались на опушке. Сейчас встанут на колени, уткнутся головами в задницы впередистоящих и будут молиться.
ЖОРА. Что-то слишком громко.
ЛЕНЬКА. А у него в руках мегафон.
ПРОФЕССОР. Время на месте не стоит. Технический прогресс, как бы его ни
проклинали религиозные деятели, все равно приходит на помощь верующим.
ЖОРА. И сколько раз в день он будет орать?
ХАСАН. Это — суннитский муэдзин. Поэтому — пять раз.
ЛЕНЬКА. А у исмаилитов?
ХАСАН. Дважды.
ЖОРА. Вот попали! Не могли пригнать на стройку рабочих-исмаилитов.
Теперь тишины нам не видать.
КОНТУШЁВСКИЙ. Есть выход. Вон, Хасан — специалист в этом вопросе.
ЛЕНЬКА. В каком вопросе?
КОНТУШЁВСКИЙ. Во взаимоотношениях с муэдзинами. Опыт богатый.
