Спустя седмицу после его отъезда я сбежал – даже не сдав последний экзамен. Без труда нашёл обоз, идущий на южную границу, договорился с купцами, что хотя бы до Можетки меня довезут. В копеечку вышло, ну да бездна с ними.
Уже тогда, удобно устроившись в телеге на укрытом рогожкой сене и сонно рассматривая звёздное небо, я вдруг понял, на что показывал Рэй в ту странную, колдовскую ночь.
У Чародея появился второй глаз.
***
Не хочу описывать ту войну. Первая война, как первый отказ – нож по сердцу. Да и к чему? Сражения по мгновениям разобрали хронисты, крепости и стратегические пункты сто раз перешли из рук в руки, даже правители уже давно мертвы. И менестрели о той войне не поют – что интересного в южно-мальтийском дележе границы? Та же война Двух Чародеев, хоть и короче раза в четыре, куда более богата на события… Действительно, кому важна судьба тех людей, которых уводили тогда в рабство? И поля сражений давно поросли вереском и ромашкой.
Обоз, в котором я ехал, попал в бойню под Можеткой – я тогда, к своему ужасу осознал, что слишком облагородился, раз посмел заиметь какие-то романтические мечты. Война виделась мне по-лордски, примерно как наши турниры или поединки на плацу. Не могу сказать, что я не был готов ко всей той мерзости, которую устроили южане на улицах города – но я отвык от такого, совсем отвык.
Правду говорят: человек, если хочет, всегда найдёт проблемы на своё… свою голову. Выжившие в Можетки прятались в храме Матери – но южан это не остановило. Храм подожгли, успевших выбраться – добивали, мостовые на улицах были скользкими от крови. Мне, можно сказать, повезло: я угодил в плен ещё раньше, и моя смазливая мордашка меня вновь спасла. Конечно, такого невинного красавчика вроде меня можно было дорого продать – и я оказался уже в другом обозе, идущем в Аджахаид, бывший тогда крупнейшим рынком Овидстана.
И снова Мать смилостивилась: обоз отбили наши у Шипкиного Вала. До сих пор помню: закат, воздух аж звенит от цепей и криков, на горизонте деревушка живописно так догорает. У меня под ногами первый убитый: южанин с чёрной густой бородой, больше меня раза в два, что в высь, что в ширь. Он долго дёргался, пока я его цепью душил, всё умирать не хотел. Я тоже не хотел топиться в ближайшей реке, куда оттаскивали несостоявшийся товар. Судьба тогда оказалась на моей стороне.
К армии я прибился там же, у Вала, и месяц продержался в авангарде. Потом меня вызвали к офицеру полка, в который я записался, принялись выспрашивать имя, да кто таков, да откуда. Я наврал с три короба и тем же днём сбежал в другую часть. Хорошо подгадал – южане снова прорвали фронт, и я удачно затерялся. И так два года бегал. Ещё пару раз бывал в плену – но уже не долго. Каждый раз мне просто неприлично везло.
